-Вы обедать будете?
- А можно мы тут поедим? Я боюсь, что если уйду, потом не
вспомню, что к чему.
- Можно! Сейчас принесу! Видит Небо — хоть за вас мне не стыдно
перед людьми. Вот как надо работать!
Сдовольным видом крутанув ус, Нариман ушел.
Пин, вздохнув, вытащил очередную папиросу и оглянулся на Ержана,
который прятался за дверью одной из кают.
- Ты чего? Мы же не бездельничаем?
- Да по привычке… Ты думаешь, действительно заработает?
- Да должно…
- А если нет?
- Ну тогда пойдем к саргашам…
- А как же шабрить?
- Обед уже. Пока все соберем - ночь будет.
...
Амяз лежал на мостках закинув руки за голову и, закрыв глаза,
слушал. Раньше ему было почти физически больно тут находится, так
как все узлы и механизмы прямо-таки стонали от боли, лихорадочно
колотились в раздолбанных втулках, скрежетали от недостатка смазки
и шипели пробитыми сальниками. Теперь же нутро судна пело ту
странную, но красивую песню, которую могли слышать саргаши. Были в
ней еще некоторые резавшие ухо диссонансы, ибо десятилетия плохого
обслуживания и наплевательского отношения за такой короткий срок не
устранить, но уже гораздо лучше чем было. Гораздо…
В поле зрения появилась всклокоченная голова Кары, которая,
подойдя, присела и только потом, держась за ограждение, вытянулась
вперед. Понадобились такие акробатические упражнения для того,
чтобы Амяз не смотрел на неё снизу вверх, так как используя зеркало
для осмотра нижних частей механизмов она выяснила, попутно, что в
таком ракурсе её тело выглядит странно и непропорционально. Голова
очень маленькая, а ноги и бедра — очень большие. Каре данный факт
не понравился, так что теперь, когда Амяз был сильно ниже неё, она
старалась делать так, чтобы избежать подобных визуальных искажений
своей внешности.
Увидев её, Амяз улыбнулся и приложил палец к уху призывая тоже
прислушаться к этой музыке. Кара, согласно кивнув, легла рядом.
Совместное наслаждение хорошо сделанной работой не требовало
каких-то лишних слов. Скорее наоборот, слова бы все испортили, ибо
для саргашей любая хорошая работа, это очередная победа разума и
опыта над незримыми, но вездесущими силами и законами разрушения,
упорно стремящимися стереть с лица земли все созданное руками.
Битва, которую нельзя выиграть, но и проиграть её тоже нельзя.
Поэтому, любой триумф — всего лишь передышка перед новым сражением,
так что о чем тут говорить?