— Хочешь сказать, — обратилась она к Юлянке, не отрывая взгляда от Лефтины, — я поторопилась отказать Темию?
— Прислушайся к себе. Уверена, что через день-другой всё встанет на свои места. Трудно удерживать магическое воздействие, когда объект что-то заподозрил и относится к себе со вниманием.
— Спасибо! — Дельфия не глядя нашла руку Юлянки, пожала её и поспешила в угол, где разворачивалось «представление».
***
Покинув мастерскую ваятеля, Юлянка отправилась на поиски распорядительницы отбора. Та обещала развеять печать после первого испытания, пусть выполняет! В центре цветника Юлянка застала настоящий базар. Большинство девушек успели пообщаться с принцем, и если до этого они умудрялись сохранять видимость доброжелательного отношения к соперницам, теперь превратились в настоящих фурий. Едва в волосы друг другу не вцеплялись. Кричали, обзывались, кое-где раздавались площадные ругательства. Можно было предположить, что действует откат после запущенного принцем заклятья. Не могли благовоспитанные девушки вот так запросто стать распущенными скандалистками!
Найти в этом гвалте кого-нибудь способного помочь не представлялось возможным. Юлянка заметила Отая, умудрившегося не растерять невозмутимость, бросилась к нему с вопросом:
— Где распорядительница?
— Во дворце. Думаю, она занята сейчас.
— Чем? Разве Забина не должна проводить испытания?
— Её милость осуществляет общее руководство, — тут Отай позволил себе хмыкнуть. — Вы не знали, что начальство присматривает за тем, как работают другие, ничего при этом не делая?
— Э-э-э… Как её найти?
Камердинер отрицательно покачал головой:
— Прошу прощения, должен сопроводить… — Он оглядел цветник поверх голов ссорящихся девушек и, найдя нужную, закончил фразу: — Белетту. Осталось три участницы.
Ей показалось, или всё-таки ледяной красавчик утомился? Сочувствовать Отаю было некогда, Юлянка поспешила во дворец. У крыльца её встретила Эсма. Пошла рядом. На эту девушку встреча с женихом повлияла противоположным образом, казалось, Эсма заразила остальных участниц каким-то сумасшествием, у неё же наступила ремиссия.
— Он прекрасен, — она говорила тихо, вдумчиво, лишь глаза сияли прежним восторженным блеском.
— Отай?
— Эсмонд. Я влюбилась в него, как только увидела портрет. Боялась разочароваться… — мечтательно улыбнувшись, со вздохом призналась: — Но мои чувства лишь окрепли.