– Ответь на него.
– Я не знаю. Я просто не думала об этом. Я улечу завтра, и все это уже будет ни к чему.
Его взгляд завораживал. Он словно гипнотизировал, подбираясь все ближе к телу, к душе. Ощущала силу, мощь, опасность, но даже с места сдвинуться не могла. Лишь покорно ждала того, к чему приведет этот тет-а-тет.
– Правда или действие? – спрашивала, а сама ощущала иголочки дрожи.
– Ты знаешь правила. Больше двух одинаковых ответов подряд выбирать нельзя.
Знала. И именно поэтому решилась на маленький подарок для себя на прощание с Глазго.
– Тогда… поцелуй меня.
Деймон не переспрашивал, не уточнял, не задавал лишних вопросов. Поставив свой бокал на столик, неторопливо подобрался ближе. Смотрел в глаза, рассматривал. Что-то искал? Причину? Или желание? Ладонь решительно прошлась по щеке. Пальцы мягко огладили подбородок, прежде чем легли на шею. Встретились губами, пробуя осторожно, нарочито медленно, но все переменилось в секунды…
Дыхание опаляло. С каждым жадным движением вырывал воздух из легких. Он не пил. Захватывал, забирал, присваивал. Руки сжимали сильнее. Пальцы той, что оказалась на талии, гуляли по спине, вынуждая мурашки появляться на коже. Хотела до безумия – здесь и сейчас. Не пожар горел внутри, а адское пламя бушевало, захватывая в плен желания. Словно не веря в происходящее, касалась груди, что скрывалась за рубашкой, вычерчивала изгибы, подбираясь к пуговицам. Дала себе разрешение на эту ночь, на одну-единственную чертову ночь, чтобы помнить и не забывать, чтобы выбить до сих пор желанного Александра Конта из головы.
Укладывал на ковер с особой осторожностью, но от губ не отрывался. Сама бы не дала остановить это безумие. Извивалась под ним подобно змее, стараясь стать как можно ближе, ощутить приятную тяжесть. Проходилась по крыльям спины, по широким плечам, возвращалась к шее и груди. Пальцы не слушались – не могла расстегнуть пуговицы, а потому без зазрения совести рванула рубашку, ухватившись за края. Дорвала не с первой попытки, но оно того стоило. Теперь могла чувствовать горячую кожу, учащенно бьющееся сердце. Не останавливал, словно разрешая играть так, как того хотелось бы мне. И я играла…
Раздевал бережно, с рвением оставляя пылающие следы на освобожденных территориях. Смущение? Забудьте! Я оставила его за стенами этого дома. Подавалась навстречу, испытывая острое наслаждение от языка, выводящего узоры на животе. Спускался ниже, вынуждая прикусывать губы, подавлять вырывающиеся стоны, но, когда дошел до лона, сдерживать себя уже не могла. Не впивался, не истязал языком, не врывался в нутро, а лишь целовал. Целовал так, словно наслаждался, будто каждое действие доставляло ему неописуемое удовольствие, а я умирала. Умирала под чувственной лаской, понимая, что сил моих больше нет. Сдавалась, получая в ответ намного больше, чем представляла.