Во дворе
мужики лихо резались в домино. Задорно звенел обитый жестью стол. С
краю стояла бутылочка мутного самогона. Горлышко ее было заткнуто
свернутой газетой. Рядом синий эмалированный бидон с разливной
кислятиной, гордо именуемой пивом, и граненые стаканы. На сложенной
комсомолке лежали два плавленых сырка, покромсанный толстыми
кусками ситный, распотрошенная вобла и одинокая
карамелька.
Мужики
гуляли от души, на широкую ногу. И я почувствовал непреодолимое
желание присоединиться к празднику жизни. Ноги сами понесли вперед,
и я завел на ходу, не сводя глаз с целебного эликсира:
- Мужики,
можно мне…
Стук домино
затих.
- Пацан,
тебе чего?
Я отдернул
руку. Твою ж мать, так оскандалился! Я мысленно выругался, горячо
помянув и «на», и «в», и «с вами». Первое напрямую относилось к
самогону, второе характеризовало мое отношение к жизни в детском
теле, третье объясняло, с чем останутся обладатели недоступных мне
сокровищ после моего ухода.
Любопытный
мужик не унимался:
- Так чего
тебе?
И я, вдруг
вспомнив Вицина, сделал честные-пречестные глаза и
спросил:
- Как
пройти в библиотеку?
За столом
заржали. Дружно. Заливисто. От души.
- Иди,
пацан, иди…
Мне махнули
рукой, отправляя на все четыре стороны. И я пошел. Уши горели от
стыда. В спину донеслось:
- В
библиотеку? Ну, парень, ну ты и клоун! – Потом тон резко сменился:
- Еще раз увижу, что тянешь руки к выпивке – оборву их по самые
уши!
И хохот
грохнул с новой силой. Я юркнул за угол дома, в кусты и там
остановился, прижавшись спиной к красной кирпичной стене. Лицо
полыхало. Сердце билось. От обиды дрожали губы. Хотя, на что тут
обижаться? Сам облажался. И с библиотекой действительно сморозил
глупость. Какая библиотека вечером в воскресенье?
Скоро стук
костяшек по жести возобновился. Мужикам стало не до доморощенного
остряка. Были у них дела куда важнее. Я вынырнул из кустов и быстро
пошел к лиману, почти побежал. Удивительно. Но я прекрасно помнил
туда дорогу. Словно и не было этих чертовых сорока лет.
***
Интересно,
кому пришло в голову протоптать тропу к воде таким бешеным
зигзагом? Еще интереснее, почему столько лет народ послушно ходил
этим зигзагом и не пытался ничего изменить?
Я шел
проторенным путем, как и тысячи прошедших здесь до меня, вел
ладонью по серебристым метелкам ковыля и думал о том, что совершил
огромную глупость – не подумал прихватить с собой плавки. И хрен с
ними, если что, искупаюсь так. Здесь народ закаленный, галимыми
семейниками их не напугать. А мои, как помнилось по лесу, вроде,
вполне приличные – синие однотонные, не в цветочек.