«Что же, в таком случае, я его понимаю», – подумал Артур, но не
стал произносить этого вслух. Не стоило настраивать бравого
военного против себя.
Несмотря на ночь, высокое здание, словно сошедшее со страниц
дизайнерского журнала, завораживало переливами света в
многочисленных зеркальных панелях. Машина остановилась у стеклянной
раздвижной двери. Выбравшись наружу, Юрий поднялся по ступеням и
выждал несколько секунд, пока закреплённая над входом камера
распознавала его лицо. Двери разъехались в стороны, и он первым
вошёл внутрь. Артур последовал за ним.
В холле было не протолкнуться: помимо сотрудников СЗГ, плотно
набившихся в помещение, тут же обнаружились несколько ЧОП-овцев,
определённо чувствующих себя не в своей тарелке. Они нервно
косились на вооружённых и хорошо экипированных людей, но, по
крайней мере, не проявляли никакой враждебности. Этого было вполне
достаточно.
Катя обнаружилась на втором этаже. Она сидела на одном из
кресел, расположенных вдоль стены коридора, и, прикусив губу,
барабанила себя пальцами по коленям. Издалека приметив Артура и
Юрия, она повернула голову:
– Нашим раненым оказывается помощь. Самый тяжёлый пациент –
Гефест. Им сейчас занимается главный врач клиники, но… – она
прокашлялась, – у него всю грудь слева разворотило. Илья Русланович
сказал, что сделает всё, что в его силах.
– Он справится, – уверенно заявил Юрий, и было непонятно, о
котором из двоих людей в операционной он говорил.
Они сели в кресла рядом с Катей и принялись ждать. Минуты текли
одна за другой, свинцовыми каплями оседая у Артура на веках. Он
старался моргать как можно реже, логично опасаясь, что в
определённый момент глаза открыть попросту не выйдет. Получалось
плохо.
Артур уже почти проиграл в неравной битве с утомлением, когда
дверь операционной распахнулась и наружу выглянул невысокий
русоволосый мужчина лет тридцати, с короткой, аккуратно
подстриженной бородой, что было заметно несмотря на её некоторую
растрёпанность.
– Всем доброй ночи, – вежливо поздоровался врач, по очереди
посмотрев на Юрия и Артура. – Ну что же, не стану тянуть: пациент
будет жить.
С двух сторон от Артура прозвучали облегчённые вздохи. Сам он
остался равнодушен: то ли слишком устал, чтобы радоваться, то ли не
настолько хорошо знал Гефеста, чтобы его судьба сильно его
волновала.