– Итак, – шагая по устланному ворсистым ковром коридору,
принялся вещать Морозов, – Уборные находятся по обе стороны
коридора, крайние помещения. Можете привести себя в порядок. После
этого встретимся на втором этаже в малой столовой. Я открою там
двери, так что вы не ошибётесь. Поужинаем вместе, ну поговорим
заодно. Чувствую, – слегка улыбнулся он, – Нам предстоит многое
обсудить.
Арес не солгал: несмотря на многочисленные двери по обе стороны
от коридора второго этажа, найти распахнутые створки не составило
никакого труда. По-домашнему уютное помещение с большим овальным
столом, на котором покоились несколько тарелок, освещалось неяркой,
совершенно заурядной лампой жёлтого цвета. Четыре деревянных стула
ничем друг от друга не отличались. Морозов занял один из них и
махнул рукой:
– Прошу присаживаться. Надеюсь, вы не против того, что еду
придётся накладывать самостоятельно: я, конечно, доверяю работающим
на меня людям, но не хотел бы, чтобы они нарушали наше
уединение.
Игорь против не был. Неформальное общение его более чем
устраивало – при нём Лазарев не чувствовал себя неловко, как было
бы, если бы ему подавали еду, морщась всякий раз, когда он будет
пользоваться не положенным по этикету прибором. Ничуть не смущаясь,
Лазарев протянул руку к центральной посудине, наполненной не
какими-нибудь вычурными и непонятными блюдами, а обыкновенным
картофельным пюре. Поднял его, замер, вопросительно посмотрел на
Ангелину.
Она чуть заметно кивнула. Игорь взял её тарелку и ложкой уложил
туда порцию, которой, пожалуй, можно было накормить небольшую
семью. Грамотно дозировать еду он не умел. Соне досталась такая же
порция. Когда Игорь наконец положил пюре в свою тарелку, в блюде,
рассчитанном явно больше, чем на четырёх человек, почти ничего не
осталось.
Морозов посмотрел на него с лёгкой укоризной, но Игорь сделал
вид, что не заметил этого. Негромко, но очень красноречиво
вздохнув, Арес принялся сгребать жалкие остатки картофеля.
Поели достаточно быстро. Совершенно незатейливый ужин из
картофеля, овощного салата и мяса показался Игорю пищей, достойной
самого дорого из столичных ресторанов. Возможно, такое мнение у
него сложилось из-за ужасного голода – в конце концов, Лазарев уже
и не мог вспомнить, когда он в последний раз ел. А может, в доме
Морозова действительно работали первоклассные повара.