Дома, подарившего им кров, больше не было. На его месте
оказались дымящиеся руины. Что теперь делать, мальчик не знал, в
первый момент растерявшись. Стоило однако Гермионе всхлипнуть, и
Гарри взял себя в руки. Повернув девочку к себе, он взглянул ей в
глаза, твердо произнеся:
— Все будет хорошо!
Таких квартир, как первая, Гермионе и Гарри больше не
попадалось, но следующее место обитания они нашли довольно быстро.
Брошенных квартир, зачастую «как есть», было достаточно. Гермиона
первое время находилась в перманентной истерике, но потом, конечно,
начала привыкать. Человек ко всему привыкает… Слушая разговоры на
улицах, слыша крики, что-то еще, Гарри начал понемногу что-то
понимать.
— Хотите конфетку, детки? — этот мужчина напугал обоих чуть ли
не до мокрых штанов. Он был действительно страшным, и теперь то, о
чем говорили в школе, просто встало перед глазами мальчика, с силой
оттолкнувшего этого человека. Утащив за собой доверчиво
потянувшуюся Гермиону, Гарри еще несколько часов не мог прийти в
себя, пытаясь отдышаться.
— Гарри! Гарри! Зачем мы убежали, это же была конфета! —
возмутилась Гермиона. Она как будто потеряла часть своих знаний,
оказавшись в настолько незнакомой обстановке. Да и голод… Привычный
к недокормленности Гарри отдавал большую часть добытого хлеба
девочке, но и этого не хватало — голод все чаще хватал живот,
отдаваясь в нем тянущей болью.
— Это плохой человек. Может быть, конфета была с ядом, или же он
хотел нас съесть… Или… — мальчик прошептал на ухо бледной Гермионе
то, о чем говорили в школе, заставив этим девочку заплакать. — Сама
подумай, вокруг нет даже хлеба, а у него конфеты!
— Ты прав… Мы умрем? — как-то очень безнадежно спросила девочка.
— Не хочу…
— Мы будем жить, — как мог уверенно ответил Гарри. Он привык за
это время обнимать Гермиону, которой оказались очень нужны эти
объятья, это тепло. На улице выпал снег, и надо было ходить очень
осторожно. Если бы не найденные в той квартире детские вещи, пусть
не по размеру, но они были, то Гермиона и Гарри погибли бы уже,
мальчик это очень хорошо понимал.
Человек ко всему привыкает, привыкли и они. Дозировать хлеб,
держаться, чтобы не съесть его полностью — всю дневную норму за
один раз. В новой квартире нашелся примус и немного, как Гарри в
первый раз подумал, керосина. Быстро разобравшись с устройством, он
варил кипяток. На помывку воды уже не было. Она-то была, но согреть
ее было нечем. Чувство голода стало постоянным. Гермиона иногда
вела себя, как пятилетняя — хныкала, просила хлебушка, но не смела
притронуться к нему без разрешения Гарри, а вот мальчик… Откуда у
него появились силы сдерживаться, укрывая девочку заботой, не мог
понять и он сам.