Гермиона хотела выскочить, убежать, но послушно сидела на
унитазе и лила слезы, пока не прибежал этот мальчик, Гарри, с
глазами, полными паники. И тогда девочка поняла — они умрут сейчас.
Закрывший визжащую ее от дубины своим телом мальчик пытался сделать
хоть что-нибудь, когда все погасло, чтобы в следующий момент
смениться очень громкими страшными звуками.
***
Гарри был… Сколько мальчик себя помнил, он был «нахлебником»,
«ненормальным», «уродом», и еще много кем. По имени его дома не
называли, похоже, принципиально, поэтому в школе в первое время
были проблемы. Но в школу мальчика все-таки отдали, даже купив
что-то вроде одежды. Видя, как относятся к другим детям, Гарри
понимал, что с ним что-то не так. Если бы в школе или на улице
нашелся бы кто-нибудь, кто отнесся к мальчику по-людски, то Гарри,
возможно, возненавидел Дурслей, но…
Работа по дому была для Гарри не всегда утомительной. В конце
концов, он привык к ней с детства, да и отношение к нему считал
нормой. Вот с доверием у него было грустно, но кого это
интересовало? Выбивание… этого самого после каждого выброса или,
когда дяде казалось, что выброс был. Гарри просто привык, что если
в доме что-то бьется, не важно что, то виноват в этом всегда он.
Другой жизни мальчик не видел и не знал. Зная о том, что в Британии
принято «доносить информацию», но при этом видя брезгливые лица по
отношению к себе, Гарри просто хотел умереть и уйти к маме. Пусть
она была наркоманкой, но это была его мама. Хоть кто-то, кому он
был нужен.
Почему-то в снах мальчик видел лишь неясные тени, но другой
жизни Гарри не знал, а самостоятельно закончить жизнь не решался.
Священник, увидев депрессию мальчика, единственный из всех не
отнесся к нему с брезгливостью, но сумел убедить в том, что
самоубийство — это совсем-совсем нельзя. Поэтому Гарри жил… Жил,
завидуя другим детям, у которых были родители. Они не были уродами
или всеми теми словами, которыми был Гарри для тети и дяди.
Почему-то в приют его не сдавали…
Явление Хагрида мальчика испугало, а письмопад он не запомнил.
Когда начали приходить письма, в этом виноватым опять оказался
Гарри, поэтому он и не запомнил той недели. Детская психика
пыталась защититься хотя бы так. Хагрид… Его слова отдавали
фальшью, демонстративная «защита» мальчика не убедила. Гарри был
уверен в том, что он… ну…. Вот и не поверил полувеликану, хотя и
пошел с ним, конечно. Мальчик просто понадеялся на то, что Хагрид
его съест, но тот не съел, а вот после грязного кабака с Гарри
случилось что-то необычное. Он не контролировал себя, поступая
как-то необычно, говоря странные вещи… Гарри пытался сопротивляться
этому состоянию, но ничего не добился.