***
— Мисс Тонкс, эта спальня предназначена для семейных пар,
поэтому кровать здесь только одна, — объяснила мадам Спраут,
показав на дверь, расположившуюся между лестницами в спальни. — Вы
хотите ночевать с детьми, или же…
— Гермиона и Гарри смогут ночевать вдвоем, — вздохнула девушка,
взглянув в глаза младших. — Я буду в своей спальне.
— Хотелось бы всем вместе, — вздохнула Гермиона, — но Доре нужно
тоже отдыхать, а раз не холодно…
— Мы справимся, — кивнул Гарри.
Мадам Спраут кивнула, улыбнувшись, и вышла из гостиной. Ей очень
нужно было поговорить, а, может, и подергать за бороду Альбуса.
Тролль в школе — это было непредставимо. В спальне Гермионы и Гарри
обнаружилась и ванная комната, и туалет, что сразу же заставило
улыбаться. Что-то вспомнившая Дора остановилась.
— Мыться нужно обязательно, — наставительно произнесла она. —
Воды сколько угодно, и она теплая! Мы договорились?
— Да, Надя, — забывшись, по-русски произнесла девочка. — Мы
прямо сейчас помоемся.
— Добрых снов, — пожелала им девушка, выходя в гостиную.
— Добрых снов, — попрощались дети.
Помывшись, Гермиона, а за ней и Гарри, устроились в кровати.
Глаза медленно закрылись, завершая этот день, так непохожий на все,
что было до этого. Засыпали медленно, несмотря на то что были сыты
и в тепле. Что-то беспокоило детей, что-то не давало уснуть… А во
сне снова вставали перед глазами картины прожитого под голос
Берггольц из репродуктора:
«…О, ночное воющее небо,
дрожь земли, обвал невдалеке,
бедный ленинградский ломтик хлеба —
он почти не весит на руке…»
Мистер Грейнджер достаточно спокойно отнесся к тому, что письмо
от дочери принесла сова, даже не задумавшись об адекватности этого
явления, но вот само письмо заставило мужчину призадуматься.
Подойдя к супруге, мистер Грейнджер показал ей лист пергамента, на
котором почерком Гермионы было написано:
«Дорогие родители, я доехала хорошо. Поезд в пути не
бомбили, поэтому все прошло удачно. Распределилась на факультет
Хаффлпафф. Паек в замке не нормирован, питание три раза в день, как
бы фантастично это ни звучало. Уроки начнутся с понедельника,
поэтому сутки мы отдыхаем. Факультет расположен в подземелье,
отчего я чувствую себя защищенной. Благодарю вас за бутерброды. Они
нам очень помогли в дороге. Ваша дочь, Гермиона».
Письмо было совсем не похоже на то, как девочка обычно
рассказывала о происходящем, оно будто бы писалось гораздо более
старшим человеком, у которого были совсем другие приоритеты.
Отрывистое, лаконичное… По какой причине взрослые люди, желавшие
для дочери только самого лучшего, по их мнению, не обратили
внимания, что именно написал ребенок, посчитав это какой-то игрой,
так и осталось неизвестным. В ответ дочери полетело не самое
длинное послание, говорившее о том, что она должна учиться, а не
играть в глупые игры. «Мы верим в то, что в школе кормят нормально,
совершенно незачем об этом писать», — написал дочери мистер
Грейнджер.