– О-о! О-о-о! О-о-о-о-о! Ну, это мы чичас.
На заветных столах млела телесно-розовая лососина, мерцала икра и дышало мясо. Космические россыпи колбас завивались вокруг золотых куч зверски расчлененных куриц. Подмигивали оливками и дразнились листиками петрушки сто сорок восемь разновидностей бутербродов, бродиков и бродищ. Салаты всех цветов радуги прятались в хрустале, неизведанные, как лунные кратеры.
Нетопырями носились официанты, груженые благоухающими мисками и блюдами. И повсюду, иезуитским намеком на полную тщету всех нарколечебниц г-на Грибушкина – бутылки, бутылки, бутылки. Поодиночке, тройками, рядами и повзводно.
Гвоздецкий стряхнул с ушей очередную лапшу ди-джея, набулькал рюмку и страдальчески сморщился. Водка называлась «Пять озёр».
Ну почему эти бизнес-свиньи вечно лезут своими пятачками в самое дорогое? На сигаретах, бутылках, спасибо хоть не на презервативах – всюду церковные купола, намеки на любовь и мечты. «Пять озёр», тьфу!
Мир, придуманный Аркашей, мир, о магии и приключениях которого он писал уже третью книгу, назывался Пятизерьем, в честь пяти волшебных озер. На их зеленых берегах жили маленькие фришки.
При всей журналистской язвительности ассоциировать собственные добрые мечты с водкой Аркаша не желал.
Он брезгливо отставил рюмку и выбрал другую бутылку. «Счастье волхва». Тоже – не торжество вкуса, но с похмелья потянет.
Фуршет набирал силу, булькал, чавкал и пенился. Известный всему городу двухметровый пузатый фотокор Мамичев суетился между столами, ссыпал в громадный пакет мясные пирожки. Девицы из рекламного журнала обсели жирного банкира и щебетали, не давая бедняге толком поковыряться в зубах. Пресс-секретарша губернатора, делая вид, что цедит шампанское, ледяным взглядом сканировала жрущую толпу, что-то просчитывала.
В общем, все буднично. Зря Аркашу томили тревожные предчувствия невероятного. Не было никакого гнолля под кухонным окном. Конечно, не было.
После четвертой рюмки Гвоздецкий наконец почувствовал, что неотвязная с того самого сна головная боль отпустила. Растаяла в воздухе, как дым после Огненного Шара, наколдованного рыжим магом Феййё. Чуть всех друзей не поджарил, тоже мне – мэтр!
Доедая жаркое, Аркаша разглядывал зал. Вон Симка беседует с самим Грибушкиным. Ох ты, мамочка моя, Муза пламенной сатиры, как нашему хозяину бала хорошо!