Справа легли три карты. Трефовый валет – казенные хлопоты; пиковая восьмерка – тревоги, опасности и – червонный туз, успех в делах.
Свирчевский внимательно взглянул на меня, понял, что я расшифровал его сдачу, и положил слева тоже три карты – шестерки пик, треф и бубей.
– А это второй, – ответил он. – И какой ты выберешь?
Три шестерки. Три дороги – казенная, денежная да напрасная. Конечно, никакое это было не гадание, я же не шестилетний, чтобы этого не понимать? И послание читалось вполне явственно: или я иду служить на казенную службу, опасную, но в итоге сулящую мне успех, или никто мне ничего не должен, и вся моя жизнь будет сплошной беготней за достатком, спокойствием, устроенностью.
– Да тут и дурак выберет, – сказал я. – Киньте еще карту на правую сторону.
Свирчевский сдал. В сдаче оказалась трефовая десятка, деньги. Если бы я и сомневался в том, что он мне хотел сказать, теперь мне все было предельно ясно.
– Мне нужно будет поехать в Японию? – уточнил я.
Свирчевский кивнул:
– Понимаю, что ты в попы не метишь. Насильно в рясу тебя никто не обрядит. Тебе в Японии нужно будет стать не попом, Вася.
– А кем же? – уточнил я на всякий случай.
– Оборотнем, – серьезно сказал Ипполит Викторович, чуть подавшись вперед. – Как я, но более «узкой профили», как говорят штабисты. Будешь обращаться из русского в японца, но не по воле фазы луны, а по велению штаба Забайкальского военного округа.
– Да смогу ли? – усомнился я.
– Сможешь, Вася, – улыбнулся Свирчевский. – Парень ты головатый, и даром, что ли, я тебя всю жизнь готовил к этому?
Должно быть, я уставился на него, как буддийский монах на живого Будду, потому что он опять улыбнулся:
– Да я за тобой с рождения слежу почище, чем ангел-хранитель. И крестных тебе ладных сосватал, и опекунов, и папеньку твоего уговорил завещание на тебя оформить, не говоря уж о том, что маменьку застращал, чтоб она тебе голову ненароком не отбила, с нее сталось бы, царство ей небесное. Да и в реальное училище я тебя приткнул. Думал, будешь мастеровым, как-то пропихну тебя поюжнее Корсакова. Но тут, брат, оказия случилась: есть у нас в Японии свой человек, у него и поучишься. Хоть поп, а в люди выведет, соль земли. Он тебя дальше и распределит, придумает, как из тебя японца сделать. Он воду в кровь превращает, русского в японца ему обратить – раз плюнуть!