Тихие шаги за спиной, дыхание Марии.
– Простите, – тихо говорит она. – У меня нет детей. Несколько лет назад мне удалили яичники. Поэтому мне трудно представить, что вы чувствуете сейчас, а притворяться я не хочу.
Я понимаю, что ей непросто сделать такое личное признание, к тому же им, наверное, инструкция не позволяет говорить с подопечными о своей личной жизни.
– Простите меня… Простите, что кричу на вас. Я понимаю, вы здесь ради того, чтобы помогать мне, а я кричу на вас. Это ужасно с моей стороны.
– Да ничего, фигня это, – говорит она, и я улыбаюсь ей.
Все тихо и спокойно. Дым от сигареты завивается колечками, просачивается сквозь ветки деревьев и рассеивается в воздухе. Я представляю себе, как он летит над полями, словно что-то бестелесное. И несет частицу моих легких, а с ней – невидимое глазу послание, которое должно заразить страхом того, кто похитил мою дочь: «Берегись. Тебе объявлена война».
Я почувствовала дыхание Марии у себя на плече.
– Я хочу вам кое-что сказать. Когда вас одолевают такие мысли… ну, вы понимаете, о чем я… – Она замялась.
Я не повернула головы. Солнце еще немного опустилось, я стояла неподвижно.
– Мысли, от которых невозможно отделаться, – продолжала она. – Тогда нужно поступать вот как.
Голос у нее был тихий и мягкий.
– Это очень важно. Вы отводите в своей голове место для этих мыслей и складываете их туда. После этого запираете дверь на ключ, ключ выбрасываете и забываете дорогу туда. Вы меня слушаете, Бет? Вы слышите меня?
Я киваю, не оборачиваясь, и она продолжает тихим голосом, очень настойчиво:
– Вы должны повесить большую табличку «Вход воспрещен» на эту дверь. Ну, или на высокие ворота, через которые вам не перелезть. Тут важно отчетливо представить себе каждую деталь.
И я представляю себе… Посыпанная гравием дорожка, трава по обе стороны. Небольшой поворот. В конце маленький домик, окна увиты плющом. Дверь закрыта на замок и забита досками. На дорожке лежит змея, ее тело, как веревка, преграждает мне путь. Змея тихо дремлет, но один древний глаз наблюдает за мной из-под прикрытого века и готов разбудить другой, если я сделаю еще хоть шаг.
– Ну что, Бет? Увидели? Увидели это место? Дайте мне слово никогда, никогда не ходить туда. Вам туда нельзя. Даже не приближайтесь! Увидели это место?
– Да. Да, я вижу его, – говорю я.