Коптер пересек пролив Ист-Ривер и теперь летел над Манхэттеном. Леда Коул подалась вперед, прижимаясь лицом к гибкому стеклу.
Было нечто волшебное в этом первом взгляде на город, особенно сейчас, когда на послеполуденном солнце окна верхних этажей горели золотом. За неохромовым покрытием Леда уловила разноцветные вспышки – это проносились кабины лифтов. Город словно гнал свои жизненные соки вверх и вниз по венам. Все как всегда, ультрасовременное и в то же время вечное. Леда вспомнила бесчисленные открытки с силуэтом старого Нью-Йорка на фоне неба. Многие находили этот вид романтичным, но по сравнению с Башней он выглядел ущербно.
– Рада вернуться домой? – с осторожностью спросила мама, глядя на Леду с противоположной стороны прохода.
Та коротко кивнула, не потрудившись ответить. Леда почти не разговаривала с родителями с утра, когда ее забрали из реабилитационного центра. Или, скорее, с того случая в июле, после чего она там оказалась.
– Давайте сегодня закажем еду в «Мьязе»? Я уже сто лет мечтаю слопать обычный бургер, – сказал Джейми, брат Леды, чтобы хоть как-то приободрить ее.
Она пропустила его слова мимо ушей. Старше Леды всего на одиннадцать месяцев, Джейми в этом году шел в выпускной класс. Близки брат с сестрой никогда не были. Может, потому, что не имели ничего общего.
Джейми отличался легким и прямолинейным характером. Казалось, ничего его в этой жизни не заботит. Они с Ледой даже выглядели по-разному: она была смуглой и субтильной, как мама, а Джейми – бледным, как отец. А еще, несмотря на все старания Леды, брат всегда выглядел неряхой. Сейчас он теребил жиденькую бородку, которую, видимо, отращивал все лето.
– Как захочет Леда, так и сделаем, – ответил отец.
Да уж, выбрав для всех ужин, она, несомненно, позабудет о своих проблемах!
– Мне все равно.
Леда бросила взгляд на запястье. Там остались два крошечных прокола от браслета-контроллера, с которым пришлось провести все лето, – как единственное напоминание о Сильвер-Бей[1]. Которая, к слову, находилась вдалеке от океана, в центральной части Невады.
Конечно, Леда не могла винить родителей. Она на их месте, после увиденного в июле, тоже отправила бы себя в реабилитационный центр. Прибыла она туда в ужасном состоянии: озлобленная, агрессивная, зависимая от ксенпергейдрена и неизвестно от чего еще. Прежде чем Леда согласилась поговорить с докторами, понадобился целый день, который другие девушки в Сильвер-Бей окрестили «днем подзарядки» – когда через капельницу подавали мощную дозу успокоительных и дофамина.