), мы отступаем от наивного реализма. Сознание без наивного реализма существует. Сознание теряет его, когда мы с помощью представлений второго порядка осознаем процесс построения – все многогранные и динамичные стадии, предшествующие построению стабильного состояния. Когда окно (сознательный опыт) грязное или потрескавшееся, мы тотчас начинаем воспринимать его как интерфейс с реальностью и как посредника. Мы сомневаемся в точности наших органов чувств. Мы сомневаемся в существовании того, что видим или ощущаем и понимаем, подозреваем, что само средство передачи не безупречно. Короче, если книга в ваших руках утратит транспарентность, вы будете переживать ее скорее как состояние своего сознания, чем как элемент внешнего мира. Вы тотчас усомнитесь в ее независимом существовании. Она станет скорее мыслью о книге, нежели восприятием книги.
Именно это происходит в различных ситуациях, например при зрительных галлюцинациях, когда пациент сознает, что галлюцинирует, или при обычной оптической иллюзии, когда мы внезапно сознаем, что не находимся в непосредственном контакте с реальностью. Обычно подобные переживания наводят нас на мысль, будто что-то не в порядке с глазами. Если бы вы могли осознанно переживать ранние стадии обработки информации, касающейся репрезентации книги, которую держите в руках, то ее образ, возможно, стал бы неустойчивым и неоднозначным, он начал бы «дышать» и слегка колебаться. Поверхность стала бы переливчатой, светилась бы одновременно разными цветами. Вы сразу спросили бы себя, не сон ли это, все ли у вас в порядке с глазами или не подмешал ли вам кто-то в напиток мощный галлюциноген. Участок стены в тоннеле эго утратил бы транспарентность, и вам открылась бы самоконструирующаяся природа совокупного потока собственных переживаний. Вы на непонятийном уровне, без всякого теоретизирования, вдруг обрели бы глубокое понимание того факта, что мир в данный момент – всего лишь явление.
А если бы вы обладали врожденным осознанием внутренних процессов обработки информации? Очевидно, вы бы не состояли в непосредственной связи с реальностью как таковой, поскольку по-прежнему знали бы ее только посредством определенной репрезентации. Но вы бы тогда непрерывно представляли себя представляющим. Так же, как во сне, когда вы внезапно сознаете, что видите сон, мир переживался бы вами не как реальность, а как форма психического контента. Он стал бы одной большой мыслью в вашем разуме, в разуме идеального наблюдателя.