Боль сближает. Это знает любой, кто утешал страждущего. Беспомощная нежность, шепот, объятия – и двое становятся одной плотью перед лицом общего врага: боли.
Кэроу игнорировала мучения Тьяго и не касалась его больше необходимого. Пусть страдает. И все же… они были одни, трепетало пламя свечей, он – полураздетый и покорный. У Кэроу возникали и другие чувства, не только ненависть.
Она радовалась, что на этот раз не нужно истязать себя, чтобы сотворить очередное тело. И да, она испытывала благодарность.
– Спасибо, – нехотя сказала Кэроу.
– Рад тебе помочь. С удовольствием приду еще.
– С удовольствием? Странный ты.
Он рассмеялся в изнеможении.
– Удовольствие не от боли, а от того, что тебе не нужно мучиться.
– Как благородно с твоей стороны.
Она убирала инструменты. Рука у Тьяго большая, зажимы надевались и снимались с трудом.
– Ой, прости! – Кэроу вздрогнула, нечаянно защемив его трицепс, так что остался рубец. «А он велел отрубить тебе голову», – вспомнила она и передумала извиняться. – А впрочем, нет. Так тебе и надо.
– Ты права, – согласился Тьяго, потирая руку. Губы дрогнули в полуулыбке. – Теперь мы квиты.
Ха.
– Как бы не так.
– Кэроу, я очень надеюсь, что ты меня простишь. Кэроу…
Волк жадно повторял ее имя, как будто пытался его присвоить. Смех замер у нее на губах. Набрав пригоршню зажимов, Кэроу направилась в другой конец комнаты, но его голос заставил ее остановиться.
– Я подумал, если я буду платить дань болью вместо тебя, мне удастся… искупить то, что… я с тобой сделал.
Кэроу в недоумении уставилась на него. Волк признает свою вину?!
Он опустил взгляд.
– Знаю, мне нет прощения.
«Хочешь пострадать – с радостью тебе помогу».
– Странно, что ты признаешь себя в чем-то неправым.
– Ну… не во всем, – мягко заметил он. – Ты не оставила мне выбора, Кэроу, ты же сама знаешь. Да, я мог поступить иначе и понимаю это. Уничтожение души – это чересчур. – Он посмотрел на нее с мольбой. – Кэроу, я был сам не свой. Я любил тебя. А ты… с этим… Ты немного вывела меня из себя.