Отбросив лишние мысли, праведник
вернулся к бою. Парень напротив тяжело дышал, меч, казавшийся
легким для его высокой фигуры, уже оттягивал руки и лишь глаза
светились упорством. Клинок же Мирая, идеально сбалансированный,
тонкий и чуть изогнутый, был словно продолжением руки. Ни ощущения
тяжести, ни неудобства он не создавал. Праведник любил это оружие,
хоть никогда и не использовал в бою. Отблески света прошлись мягким
багрянцем по ажурному узору на стали. Этот язык был так же стар,
как и красив в начертании. Память о нем стерлась, оставив в
насмешку надпись на точеном оружии. Темные глаза противника
невольно скользнули с уверенной позы Мирая и задержались на резных
буквах. Узнавание сложилось в смысл.
- Я слышал, ты не используешь это
оружие в настоящем бою…, - кривая усмешка исказила уставшее лицо
парня, - боишься, что не сработает против реальных
врагов?
- Уверен, что сработает, - ответ
соскользнул с губ праведника, небольшой шаг в сторону, обманный
выпад вперед, поворот, подсечка, и вот острие упирается в мелко
подрагивающую жилку на шее противника, - боюсь, что мне
понравиться…, - зловещий шепот минуя уши проникает прямо в сердце,
- ты смог прочитать надпись?
- А чего тут мочь, - сквозь сбившееся
дыхания слова выходили с легким хрипом, - она хорошо
сохранилась.
Не выдав удивления, Мирай лишь
хмыкнул в ответ. Спрашивать главное было рано, ладно поговорим о
насущном:
- А про меч зачем спросил?
- Мне с тобой в бой идти, -
неожиданно детская обида мелькнула в голосе парня, - мало того, что
я сам не боец, так мне еще в няньки чудака подсунули, который
только палкой дерётся.
- На чудака обижаться не буду, здесь
у каждого свои представления, - Мирай подобрался, - а вот за палку
немного обидно…, - праведник медленно поднял глаза на наставника.
Тот все правильно расценив, дал знак заканчивать спарринг, - ты тут
посиди немного, отдохни, подумай над своими словами, может забрать
захочешь, - фигура праведника угрожающе нависла над пареньком, в
глазах мелькнула мысль, а не забрать ли мне эти самые слова назад
прямо сейчас. Извинения, так и не обретя форму, повисли в воздухе.
Мирай одним слитным движением оказался около стойки с оружием.
Заботливо протерев меч, он вложил его в ножны и оставил в нужном
держателе. В руки легло родное оружие. Твердый гладкий материал
посоха привычно успокаивал и придавал уверенности. Мирай оглядел
плац. Мелькнули белые волосы. В центре, разбрасывая соперников,
дрался побратим. Неутомимый боец стал наемникам поперек горла, и
они решили брать количеством. Еще немного и брата просто завалит
телами.