Я говорил вечные фразы, которые повторяют, когда пытаются помочь разбитому сердцу, но слова этому не помогают. (…) Ничего из того, что можно сказать, никогда не сделает счастливым того, кто чувствует себя в черном дерьме, потому что он потерял ту, которую любит.
Ричард Бротиган[2]
– Какого черта тебе у меня понадобилось? – пробормотал я.
– Ты меня беспокоишь, Том! Уже несколько месяцев ты не выходишь отсюда и глушишь себя успокоительным.
– Это моя проблема! – заявил я, принимая сидячее положение.
– Нет, Том, твои проблемы – это мои проблемы. Мне казалось, что это и есть дружба. Разве не так?
Сидя на канапе, прикрыв лицо руками, я пожал плечами, наполовину пристыженный, наполовину отчаявшийся.
– В любом случае, – продолжал Мило, – не рассчитывай, что я позволю женщине довести тебя до такого состояния!
– Ты мне не отец! – ответил я, с трудом поднимаясь на ноги.
У меня закружилась голова, я едва устоял на ногах и вынужден был опереться на спинку канапе.
– Это так, но если мы с Кароль тебе не поможем, кто это сделает?
Я повернулся к нему спиной, не попытавшись ответить. В трусах я прошел через гостиную в кухню, чтобы налить стакан воды. В моем фарватере Мило отыскал большой мешок для мусора и открыл холодильник, чтобы разобраться с продуктами.
– Если у тебя нет намерения покончить с собой с помощью просроченного йогурта, то я бы посоветовал тебе выбросить всю молочку, – сказал он, нюхая баночку творога с подозрительным запахом.
– Я не заставляю тебя его есть.
– А этот виноград? Ты уверен, что Обама уже был президентом, когда ты его купил?
Затем Мило принялся наводить подобие порядка в гостиной, подбирая самый объемный мусор, упаковки и пустые бутылки.
– Почему ты это хранишь? – с упреком спросил он, указывая на цифровую рамку с диорамой фотографий Авроры.
– Потому что я У СЕБЯ ДОМА, а У СЕБЯ ДОМА я не обязан перед тобой отчитываться.
– Возможно, но эта женщина разбила тебя на тысячу кусков. Ты не считаешь, что пора спустить ее с пьедестала?
– Послушай, Мило, тебе Аврора никогда не нравилась…
– Это правда, она мне совершенно не нравится. И, скажу откровенно, я всегда знал, что в конце концов она тебя бросит.