– Издатели уже много раз переносили дату выхода книги. Если ты не закончишь книгу в декабре, нам грозят серьезные штрафы.
– Тебе нужно всего лишь вернуть им аванс.
– Это не так просто.
– Почему?
– Потому что мы его уже потратили, Том.
– Каким образом?
Мило с досадой покачал головой:
– Ты хочешь, чтобы я напомнил тебе, сколько стоил твой дом? Или то кольцо с бриллиантами, которое ты подарил Авроре и которое она тебе так и не вернула?
Какая наглость!
– Подожди, что это ты мне рассказываешь? Я отлично знаю, сколько я заработал и сколько я могу позволить себе потратить!
Мило опустил голову. На его лбу выступили капельки пота. Губы сжались, и его лицо, несколькими минутами раньше оживленное энтузиазмом, вдруг стало мрачным и расстроенным.
– Я… Я все потерял, Том.
– Что ты потерял?
– Твои деньги и мои.
– Что за бред?
– Я почти все деньги вложил в фонд, который, как оказалось, замешан в деле Мейдоффа[8].
– Надеюсь, ты шутишь.
Но нет, мой друг не шутил.
– Все попали в эту ловушку, – расстроенно сказал он. – Крупные банки, адвокаты, политики, артисты, Спилберг, Малкович и даже Эли Визель[9]!
– И сколько же у меня остается, если не считать дома?
– Твой дом заложен уже в течение трех месяцев, Том. И если уж быть до конца честным, то тебе нечем заплатить даже налог на недвижимость.
– Но… твоя машина? Она должна стоить больше миллиона долларов…
– Скажи два и не ошибешься. Но вот уже месяц я вынужден ставить «Бугатти» в гараж соседки, чтобы его не конфисковали!
Я долго молчал в отупении, пока меня вдруг не осенило:
– Я тебе не верю! Ты только что выдумал всю эту историю, чтобы заставить меня приняться за работу, верно?
– К несчастью, нет.
Теперь я взялся за телефон и набрал номер финансового совета, сотрудники которого занимались уплатой моих налогов, поэтому имели доступ ко всем моим счетам. Мой обычный собеседник подтвердил мне, что мои банковские авуары равны нулю, о чем, как я понял, он предупреждал меня на протяжении нескольких недель, посылая мне заказные письма и оставляя сообщения на автоответчике.
Сколько же времени я не забирал почту и не отвечал по телефону?
Когда я пришел в себя, то не испытал ни паники, ни даже желания броситься на Мило и разбить ему нос. Я почувствовал только лишь огромную усталость.
– Послушай, Том, мы уже выходили из куда более сложных ситуаций, – решился произнести он.