Небо было темным от туч, и где-то вдалеке уже слышались раскаты грома. Брусчатка улиц Йорка все еще была серой от дождя, и крупные капли воды красовались на листьях и цветах. Из-за облаков виднелась полоска синевы, а на горизонте уже едва проглядывала радуга. Лорелея, босая, закутанная в длинный разноцветный шерстяной кардиган, стояла возле двери на кухню. Ее длинные, до пояса, волосы переплетались, удерживаемые тремя большими черепаховыми гребнями.
– Смотри, Мэгги, – сказала она, выглянув из-за двери. – Смотри, радуга! Быстрее!
Мэг оторвала взгляд от лежавшего на столе текста и бодро улыбнулась.
– Сейчас, минутку, – откликнулась она.
– Нет! – крикнула мать. – Через минуту она исчезнет. Подойди сейчас!
Мэг тяжело вздохнула и положила ручку на блокнот.
– Хорошо.
Она вышла на улицу к матери, чувствуя сырость даже сквозь меховые тапочки.
– Бет! – крикнула мать в направлении кухни. – Мальчики! Давайте скорее!
– Они смотрят телик, – сказала Мэг. – Вряд ли они слышат тебя.
– Позовешь их, милая?
– Они не придут.
– Ну конечно придут. Быстрее, дорогая, позови их.
Мэг знала, что спорить бесполезно. Она снова вздохнула и направилась в гостиную. Двое ее братьев и сестра сидели на диване вместе с дремлющей между ними собакой. Они смотрели «Субботний супермаркет»[7] и жевали морковные палочки.
– Мама сказала, что там радуга, – покорно произнесла она. – Она хочет, чтобы вы взглянули.
Никто не обратил на нее внимания, и ей пришлось вернуться к матери с плохой новостью. Лорелея вздохнула.
– Какая жалость, – прошептала она. – Смотри, – она указала пальцем на небо, – теперь она исчезла. Точно. Навсегда…
К ее носу скатилась слезинка, которую она вытерла кулаком, как маленькие дети.
– Такая жалость, – прошептала она. – Пропустить радугу… Ну, по крайней мере, ты ее видела и можешь рассказать остальным, какая она была, – сказала Лорелея с натянутой улыбкой.
Мэг тоже пришлось выдавить из себя улыбку. Да уж, подумала она, так и вижу, как рассказываю им о великолепной игре желтого с красным и зеленого с синим и потрясающих перламутровых оттенках фиолетового, или рассуждаю о чуде естественной природной призмы в виде радуги.