Убыстряя шаг, путница в пестрой юбке углублялась в пустынные улицы все дальше от канала и все ближе к своей цели. Оставалось преодолеть всего один квартал по ее подсчетам и вот тут дорогу ей преградил возникший из ниоткуда колдун.
– Остановись немедленно, Лунная служанка! Подумай, как следует, надо ли тебе рисковать жизнью ради этого городка, который и слыхом о тебе не слыхивал, да и, проснувшись, не признает тебя? Стоит ли этот город усилий, когда все предрешено? Если ты отступишься, то я дам тебе полдня форы, так и быть, но, при условии, что ты немедленно уберешь свой зад из моего города!
– Это не твой город и ты не хозяин ему! Люцианус, я пройду к часам, и ты меня не остановишь! Я видела твой страх, а, значит, ты не такой уж и непобедимый. – С дрожью выкрикивала Элен, не уверенная и наполовину в то, о чем заявляла.
– Ну, что ж, может ты и наделена силой своей покровительницы, но ты глупа и поплатишься за вызов, что бросила Люцианусу, Хозяину времени!
Колдун трижды стукнул тростью об асфальт. В этот раз не было зеленоватого свечения, налетел сильный ветер, поднимая в воздух пыль и теребя вывески ближайших магазинчиков. Прикрывая глаза от песка, Элен остановилась в нерешительности, но в памяти всплыли застывшие силуэты друзей, и она, прикусив губу, упрямо шагнула вперед.
– Остановись, мерзкая девчонка! Не смей идти дальше! Это мой город и я хозяин в нем! Если ты еще сделаешь, хоть шаг, я убью тебя, как назойливую букашку. Раздавлю! – Проскрипел чародей.
Кричать в ответ она не могла, пыль, поднятая ветром, тут же набивалась в рот, чуть стоило его приоткрыть. Девушка продолжала идти, противостоя шквальному ветру, который казалось, хотел сорвать с нее одежду и трепал во все стороны длинные волосы, спутывая их в космы.
Люцианус направил трость на одну из машин, припаркованных у тротуара и ветер вдруг сконцентрировавшись в темную массу, обхватил машину. Автомобиль, управляемый тростью, был поднят до уровня второго этажа дома и с силой швырнут в девушку по указке колдуна. Элен чудом успела отскочить в сторону, машина же рухнула прямехонько на то место, где она только что стояла и, переворачиваясь, прокувыркалась, отбрасывая в стороны откалывающиеся детали, и осыпая воздух дождем битого стекла. Девушка почувствовала в руках, прикрывавших лицо, колющую боль и разбегающиеся тонкие ручейки крови, от впившихся осколков, но времени на обработку ранок не было.