– Кроличек, здесь какой-то сумасшедший – он называет себя Директором – бродит по Марточкиной школе. Я видела, как он толкнул нашу девочку прямо в грязь. Да, сам взял и толкнул, представляешь, дорогой! А потом, кажется, даже хотел ее ударить. И на меня накричал…Сейчас? А я не вижу, ушел куда-то. Конечно, узнаю! У него лицо потомственного олигофрена и взгляд такой, м-м-м, дикий.
Трубка ответила мягким мужниным баритоном и лицо Вероники просветлело. Она положила телефон в сумочку, подхватила дочку и направилась к подъезду школы. На другом конце города в своем кабинете Михаил Владимирович массировал виски, чтобы хоть немного прийти в себя и не перебить всех идиотов города сразу, без опознания.
Определенно, колокол Марточки сегодня звонил по Поленко.
Напрасно Леонид Серафимович, тряхнув стариной, истребителем носился по гулким коридорам довоенного школьного здания. Тихона Гавриловича нигде не было. Дома у него никто не отвечал, мобильным подозрительный трудовик ни с кем не делился, а подсобка стояла необитаемой с мая месяца. Кроме похожей на корабельные канаты паутины и засохшего блинчика краски там не нашлось ничего, напоминающего о хозяине. Поленко вслух пообещал неверному вассалу самое волнительное будущее и отправился к Финогену Семеновичу для принудительной передачи всех непосильных финансовых дел в его мудрое директорское ведение.
А с Тихоном Гавриловичем все уже случилось. За каких-тодвенадцать часов новообращенный фанат полковника пережил самые яркие события своей и без того нескучной жизни. Выйдя накануне с педсовета, окрыленный трудовик со слезами на глазах благодарил провидение и не совмещаемую с работой язву предыдущего директора. Он летел домой, рассылая прохожим пучки своих самых лучезарных улыбок, столь действенных, что одна впечатлительная старушка дома заявила детям, будто видела свою смерть. Учитель твердо решил выполнить наказ Великого Кормчего и Благодетеля образования, как он в мыслях кратко называл Леонида Серафимовича, и к утру изготовить полный и подробный отчет о каждом сотруднике их школы, а также, в качестве комплимента, выпилить лобзиком парадный портрет Поленко в мантии и с восхваляющей надписью. Он даже попытался сочинить славословие директору в стихотворной форме, но ангелы-хранители Земли Русской помешали свершиться этому сомнительному замыслу: и без того поэзия приходит в упадок.