У меня так ныло в груди, как будто в ней сверлили больной зуб. Но хотелось верить хотя бы в относительную невиновность Геры.
– Ну а ты-то за что бьешься? – спросила я с глупой надеждой, что злыдня как-нибудь сама себя разоблачит в качестве обманщицы. – Что тебе за дело, если мой муж с ней уедет?
– Грешок на мне, – покаялась эта ненормальная, – у нас с твоим тоже романчик был. Не думала, что он так скоро со мной закончит и к моей подруге переметнется. Да еще носиться с ней станет как с писаной торбой.
– Ну… в общем, – выдавила я, – так тебе и надо.
– Мне?! – закричала она. – А тебе?!
Но я уже бросила трубку. И безвольным кулем рухнула на диван без сил и мыслей. Только стучало в висках: плохо, плохо, плохо…
– Ма-ам! – затянул из своей комнаты сын. – Не могу задачку реши-ить!..
Было далеко за полночь, когда наконец явился Георгий. В тот момент я не думала об абсолютной своей зависимости от мужа, вообще не могла ни о чем думать. Мне нужна была только ясность, только определенность. Последние капли надежды на относительное семейное благополучие боролись с кошмаром полученной информации.
– Зачем ты брала трубку? – рявкнул муж посреди моего путаного монолога. – Какого черта!
– Машинально, – отмахнулась я и, чуть не плача, потребовала: – Ты просто обязан мне все объяснить!
– А что тут объяснять? – нахально пошел в наступление Гера. – Можно подумать, твой муж – первый мужчина, который изменяет жене! Ха!
Такой поворот заставил задохнуться, как от удара. Я же думала, он начнет оправдываться, оставит мне хоть какую-то лазейку для сохранения последних крох самоуважения…
– Значит, ты считаешь это нормальным? – выговорила с трудом.
– А что, интересно знать, тут ненормального! Что ты всполошилась, как глупая курица! Я тебя разве не содержу? Тебе неизвестно, что мужчины по природе своей полигамны? Может быть, это для тебя новость?! – заорал муж. В голосе его слышались насмешка и ярость, как будто не он был виноват, а я. – Ты сидишь дома, пока я упахиваюсь на работе, – и у тебя еще ко мне какие-то претензии?! – разорялся Гера. – Ты еще чем-то недовольна?!
Признаться, я настолько была ошеломлена этим наездом, что буквально лишилась дара речи. Муж наорался и тоже замолк. Так и легли спать. Утром он угрюмо собрался на работу. Я отводила Гришу в школу, приводила из школы, хлопотала по хозяйству – все как всегда, – но не могла побороть отчаяния. Жизнь моя рушилась! Открывшиеся измены угнетали. Но еще страшнее были Герины цинизм и хамство во время нашего объяснения. Даже чудовищная, бесстыдная ложь после первого сообщения о звонках не казалась столь для меня унизительной, как наглое, бессовестное вчерашнее признание, когда Гера, в сущности, объявил, что изменял и будет изменять.