– Доброго здоровья!
– Что?
– Хочу у вас книгу купить.
– Что?
– Я собираю редкие книги и, кажется, за этим экземпляром охочусь долгие годы. Можно взглянуть? Свердловск, тысяча девятьсот семьдесят седьмой. Да, именно! Из-за типографической ошибки тираж был пущен под нож. Осталось всего три книги. Две из них находятся в частных коллекциях – в Америке и Нидерландах… Вот это удача! Родная, посмотри, какое чудо – это же тот самый Луи Буссенар семьдесят седьмого года, о котором Илья Фабисович делал доклад на прошлой конференции!
Старик все твердил свое «Что?», а увидев пятитысячную купюру, проворно спрятал книгу за спину:
– Пойду к букинистам, так они, может, десять дадут!
Вдруг она оказалась рядом, обняла деда за плечи и сказала:
– Букинисты о ценности этой книги даже не догадываются. Таких специалистов, как мой муж, в мире единицы.
Старик обмяк, послушно взял деньги, отдал ей книгу и поспешил прочь, бормоча и качая головой.
«Она назвала меня мужем! – ошарашенно подумал новонареченный Алеша. – Да ладно. Я такой же муж, как это – редкая книга».
А вслух сказал:
– Спасибо за помощь! Теперь нам точно хватит только на хлеб! Зато на целый батон!
В магазине Алеша долго перебирал хлебные пакеты, смотрел дату на проволочных колечках и откладывал обратно.
– Можно и вчерашний, – робко предложила она.
– Можно и прошлогодний, если размочить. Но мне нужен с сегодняшним числом. На память.
Наконец он нашел, что искал. И на крыльце супермаркета аккуратно надел ей на палец кольцо из белой проволоки с напечатанной датой их знакомства.
– Разбогатею – сделаю настоящее, – сказал, будто оправдываясь.
– Это и есть самое настоящее… – Она покраснела и спрятала лицо в ладони.
– Ты так заразительно смущаешься, что я сейчас тоже провалюсь сквозь землю. Давай лучше преломим хлеб и пойдем на набережную ловить ветер.
– Чем ловить? – От удивления она смогла снова посмотреть на него.
– Какое счастье, что ты не спрашиваешь «зачем»! А чем? Так чем хочешь – ртом или капюшоном.
– А можно ленты к запястьям привязать!
– Или надеть коньки и подставить ветру зонт, как Циолковский!
Они медленно шли, перебрасываясь легкими фразами, ели каждый свою половину батона, и синий медведь смотрел у нее из рюкзака на крошки белого хлеба – для птиц, – которые она оставляла за собой, как Мальчик-с-Пальчик.