К концу,
после двенадцатого раза, меня шатало. Я более, чем втрое,
перевыполнил свой прежний рекорд, поставленный в Ниаттисе. И если
бы не фон Земли, вряд ли бы добился такого результата.
Исцелениесильно ударяло по организму, творящему волшбу. После
сражения я даже не запыхался, а вот сейчас пот лил градом с меня, а
конечности тряслись. Хорошо, за шлемом не видно было, как осунулось
моё лицо. И вдвойне хорошо, что врагов поблизости больше не
осталось. Сейчас я мало что смог бы им противопоставить.
Однако
высокая стоимость Исцеления компенсировалась потрясающей
эффективностью. Заклинание не просто повышало регенерацию цели в
десятки или сотни раз. Оно содержало в себе поисковый компонент,
который находил причину болезни или ранения и устранял её. Я видел,
как лучшие лекари, а обычно это были эльфы, с помощью
Исцеленияпобеждали даже
онкологию или «внутреннюю гниль», как они её называли.
Этими
размышлениями я пытался отвлечься от видений, охвативших мою
голову.
Покаяниенаполнило мой разум картинами страданий и бесчинств,
через которые прошли эти девушки. Все ужасы разные, и одновременно
похожие, как две капли воды. Лишь одна из пленниц мельком видела
Лесю, когда ту привезли на завод. Куда она делась после этого,
никто не знал.
Диалоги с
освобождёнными вышли тягостные. Хотелось выплеснуть жгучую ярость,
но мертвецы в этом уже никак не могли помочь. Меня просили о
защите, отчаянно заваливали вопросами, в открытую предлагали себя,
если соглашусь их отпустить. Мало кто из них поверил, что в этом и
заключалось моё изначальное намерение.
Некоторые
порывались бежать прочь — босяком и чуть ли не голышом. Их всех
едва прикрывали какие-то рваные лохмотья. С трудом я убедил их
никуда не уходить и, что помощь уже едет.
Я позвонил
не в полицию. Не знал, можно ли им доверять. Не знал, кто из них
покрывал этих тварей. А кто-то непременно должен был этим
заниматься. О нет. Я позвонил журналистам сразу нескольких каналов
и газет. Многие из них посчитали мои слова идиотской шуткой, но,
когда я выслал фотографии, отснятые на месте, сомнения
пропали.
Журналисты
поднимут шум, который не удастся заглушить. Пусть даже сделают это
из корыстных побуждений и желания горячей сенсации, а не
человеколюбия.
Удалившись
прочь, я отправил мысленной командой доспехи, забрызганные кровью в