C Ближнего Неба - страница 16

Шрифт

Интервал

на вечный зов… И ты, малыш, живи…

Понесся круг (под чей-то произвол?),

все выше, выше продирался ствол

поближе к свету – вечная война,

иначе не натянется струна

всей рощи мачтовой, о ком пою,

о той сосне, что встала на краю

всех выше, всех раскидистее, всех

обреченней, вроде, на успех,

солисткой затянувшую Псалтирь,

где радужным оркестром вторит Свирь…

Но первым кто в бою, тому уйти

и первым же… Отечество, прости,

прости, неутомимая река,

что в беге подмывала берега,

что в ритме нескончаемых побед

несешься (к храму?…), уж опоры нет

почти корням, и телу тяжелей

не то что ввысь – в границы ближних дней,

где спит неповоротливая Русь,

где в этот сон срываюсь… И сорвусь!

(Чей промысел: кто пал, кто на плаву?)

Мы потянулись, зрители, в Москву,

Мандроги скрылись… Что теперь в лесу,

в том Дантовом, где сам я навису?

У Валаама

Раздумья застыли у края,

где правду баюкает ложь:

не важно, где потеряешь,

куда важней, где найдешь…

Когда бытие ускользает,

взамен обещая опять

путевку к бездельному раю,

как тысячи лет исполать,

не сдвинуть пространства ни речью,

ни музыкой колоколов:

чужие ль, свои – скоротечны

попытки и скуден улов.

Так билось в инерции постной

безбожно мое ремесло,

и только карельские сосны

смущали – куда нас несло?

Какими долгами – крестами

оплатим за всю красоту

земную? Куда же пристанем

в итоге? Куда прорасту,

где домыслы правды горбатой

сползали, беря на испуг —

и есть ли какое куда-то

в бессмыслице чьих-то потуг?..

Когда-то давно разоренным

я островом был восхищен,

приладожской сказкой зеленой

под мирный Вааловый звон.

В язычестве гнусном совковом

сгорал богадельнею храм,

заменой сакрального слова

лишайник сползал по крестам.

Но в памяти ярче разора

и нищих калек от войны

остались резные озера

и змеи корней от сосны

у пристани самой. Обегав

все тропки за тройку часов,

нашел отражение неба

в зените иных куполов —

в прибрежных серебряных водах,

колеблемых хором вершин,

с молитвой крестила природа,

где, мыслилось, строй недвижим,

но вера искомая рядом,

прими лишь… Да я не спешил

шагать с устаревшим отрядом,

хватало для поисков сил.

Казалось, по юности просто —

иди! и нащупаешь путь!..

Задвинулся сказочный остров

за память… Ужель не вернуть?

Лет 40 сползло… Валаамом

бреду, и уж экскурсовод,

как девушка чистый: «Ко храму, —

нам тихо, – дорога ведет.»

Та снова текла разнотравьем,

шаманством стволов по камням —

Следующая страница