– У вас есть чистый лист бумаги? – сквозь зубы процедил он.
– Есть.
– Рисуйте.
Дежурная удивлённо вскинула брови.
– Рисовать?
– Да.
– Нету у меня таких талантов.
– А вас не просят нарисовать портрет или натюрморт. Вас просят нарисовать предмет, который вы видели два часа назад, хотя бы эскизно, как сумеете. Поднапрягите память и приступайте.
Но девица категорически отказалась заниматься художественным творчеством. А Орлов был слишком взбудоражен, чтобы подобрать к ней психологический ключ. Ситуацию разрулила Лида.
– Вас как зовут? – мягко спросила она дежурную.
– Прасковья, – ответила та.
– Прасковья, это очень важно. Человек, которому вы отдали саквояж – преступник. И мы должны как можно быстрее его найти, пока он не натворил новых бед. Попытайтесь как-нибудь изобразить этот прибор. Пожалуйста. Давайте сделаем это вместе. Я вам помогу. Хорошо?
Девица растерянно пожала плечами.
– Ладно, попытаюсь.
Лида повернулась к нам.
– А вы не стойте над душой и подождите снаружи, – с деланной строгостью скомандовала она и шутливо подмигнула.
Мы с шефом вышли.
Рисунок был готов где-то через полчаса. Неказистый, неровный, корявенький, он мало походил даже на эскиз, и больше напоминал каракули пятилетнего ребёнка.
– Других талантов, кроме как дежурить в камере хранения, у этой «промокашки», похоже, нет, – проворчал Орлов и засунул рисунок в папку. – Отдам техникам. Пусть разбираются в этой клинописи.
– Лучше уж такое, чем вообще ничего, – заметила Лида.
– А вы были правы насчёт чёрного саквояжа, Михаил Степанович, – заметил я. – Мы действительно с ним ещё раз встретились.
– Главное теперь не саквояж, а прибор, – отозвался он. – Чует моё сердце, что Здановского убили именно из-за него…
Указанные в паспорте Амирова регистрационные координаты оказались «липовыми». Он там не проживал. О нём там даже не слыхали. Все, кому мы называли его имя, лишь недоумённо пожимали плечами. Собственно, для нас это был не сюрприз. Опытный преступник вряд ли станет светить место, где его можно найти. Да и сам паспорт, скорее всего, был фальшивым.
Орлов и Русанова отправились обратно в отделение. Я же получил задание навестить Юрченко.
Когда я приехал по его адресу, дверь мне открыла дряхлая старушка, каких с незапамятных времён, с чьей-то лёгкой руки, повелось называть «божий одуванчик»: маленькая, кругленькая, седая, со светившейся в глазах накопленной за все прожитые годы мудростью.