Записанные мной истории – реальные. Я записывала их сначала для себя, потом стала показывать клиентам в качестве техники «а верно ли я услышала, что…». Потом стала выкладывать их, с разрешения клиентов, в Facebook, а потом клиенты стали просить написать о них историю. Все говорили одни и те же слова: «Напишите, потому что я хочу, чтобы другие люди прочли, и у них появилась надежда. Может быть, кто-нибудь еще сейчас в такой же ситуации, пусть он поймет, что выход есть».
Выход есть всегда. Иногда он там же, где и вход, иногда совсем в другой стороне. Для того, чтобы его найти, нужно оглядеться вокруг, опустить или поднять голову.
Чаще всего, он выше, много выше того, где вы сейчас находитесь. Для того, чтобы подняться к этой двери, надо прыгнуть. Прыгнуть вверх. Над собой. А для этого сначала надо прыгнуть внутрь себя, к плотному ядру своего «я», оттолкнуться и, помогая себе натянутой в прыжке тарзанкой, выпрыгнуть в распахнутую ветром перемен дверь…
Молодая красивая девушка озвучивает контракт на часовую сессию: расписать по шагам, что нужно сделать для того, чтобы в течение года добиться достаточно высокого положения в одной из публичных сфер. По своему предыдущему опыту работы я знаю, что цель, которую она сейчас озвучила, требует нескольких лет, минимум, а лучше нескольких десятков лет работы, редкого везения, наличия связей, отменного здоровья и жесткого характера. У девушки обветренные, чуть воспаленные губы, на её красивом лице выражение неуверенности и недовольства собой. В моей голове бьется, рвется наружу вопрос: «Вы в самом деле собираетесь достичь всего этого так быстро?!». Я борюсь с собой, поперхнувшись, «съедаю» вопрос, тут же теряю доверительный контакт и как будто проваливаюсь в какой-то туман. Я почти перестаю её видеть, словно издалека слышу её слабый голос.
Я задаю ей простой вопрос: «Что Вам надо сделать для достижения цели?», – в надежде, что она поймет, что на эту цель надо потратить большее количество времени и усилий, нежели она предполагает сейчас. Ничего не выходит. Она бодро разделяет цель на несколько столь же сомнительных с точки зрения достижимости подцелей. Основной этап предполагает участие других людей, которые не только не знают о том, что они будут вовлечены в её проект, пока ещё не знакомы с ней, но и вряд ли на это согласятся. «Туман» сгущается. Наверное, когда хирурги кричат: «Мы её теряем!» – они испытывают похожие чувства. «Насколько данная цель находится в зоне вашего контроля?» – задаю я вопрос, как будто выстреливаю осветительную ракету, – «На девять баллов», – быстро и слишком уверенно для правды отвечает она. Я промахнулась. Мы потерялись. Мне вспоминается мультфильм «Ёжик в тумане». Я чувствую себя медвежонком, тщетно зовущим Ёжика. Мне становится не по себе. Девушка начинает нервничать, чувствуя мое замешательство.