У Лили не чёрствое сердце, совсем – она приветливо улыбается встретившейся на улице Марии, даёт её сыну конфеты и проводит уроки медицины по пятницам. У Лили не чёрствое сердце, совсем – эгоизма, правда, многовато. Поэтому она уходит к ждущей её дома Аннет – мать читает ей сказки – и старается не думать об остальном. Если подумать – она счастлива – герб мёртвой семьи на спине и любимая дочь мирно сопит под боком. Может, думает Лили и сама себе не верит, однажды Густав и сам оценит всё это, вернётся и всё будет как прежде. Может, но такому не бывать – она закрывает глаза и идёт навстречу другому будущему.
А Марии пусто и одновременно легко – Андре дни напролёт проживает в своём кабинете, приходит поздним вечером и коротко целует в щёку. У него в глазах нежность и забинтованная рука касается большого живота. Он извиняется без слов, в свободное время возится с сыном и иногда покупает ей цветы – тонкие и нежные ромашки в магазинчике за углом напоминают им обоим детство. Андре пытается дарить ей свою скупую влюблённую нежность – она верит его словам и прижимается к горячему телу ночью.
– Мы назовём её Аврора, Мария, и Солнце будет обрывать для неё свои улыбки.
Глупая улыбка на чуть смуглом лице не трогает её слишком – остаётся кофейной гущей где-то глубоко в душе, словно гадкий осадок дешёвого покупного напитка. Она верит его чувствам, никак не улыбке – ищет отблески правды в глазах, нити лжи в голосе.
Мария же та, кто поклялся быть с ним до конца дней – у неё доброе сердце и понимающий взгляд. А ещё глаза древней семьи, смотрящие в его беззастенчиво грязную душу. Душу, которую он очернил однажды и навсегда любовью к замужней и недоступной женщине, радостью в объятия друга, отстранённостью в прикосновениях к жене. Мария видит – знает, понимает и прощает.
– Конечно…
Она улыбается и поглаживает ладонью уже большой живот, от которого ломит спину и сердце гулкими ударами отдаёт в висках – она чувствует, знает, как близки её роды, и уже почти видит свою милую розовощёкую дочь, которую ей предстоит укачивать долгими-долгими вечерами. Мягкая ткань приятно касается ладоней, и она засыпает на диване в гостиной, ожидая забывшегося за работой Андре – ей не снятся сны, и только крошечный ребёнок толкается под её ладонями.