– Видел? – спросил Кирилл.
– Видел, – отозвался я, поднимаясь. – Думаешь, сумеем такую поймать?
– Уверен, – он выпятил подбородок. – Давай, забрасывай!
Забрасывали мы впустую довольно долго. Солнце уже стояло в зените, над водой, делая внезапные повороты, парили стрекозы, от примятой травы шёл густой, пряный запах. Мы успели съесть бутерброды и фрукты, захваченные из дома, – как вдруг леска моего удилища, скользнув по кругам, расходившимся от упавшего в воду живца, стала уходить в глубину. Да так, что через пару секунд от неё ничего не осталось, и застрекотала катушка, быстрее, ещё быстрее… Я не успел сообразить, что происходит, видел только, как леска, вспарывая поверхность воды, убегает от мостков всё дальше, и знал, что её необходимо остановить. Притормозил катушку рукой, и словно целое водохранилище потянуло меня на себя. Катушка резко дёрнулась, и я упал в воду. Почти в то же мгновенье лопнула леска, хлестнула назад и запуталась у меня в волосах, оцарапав лицо.
– Сорвалась, зараза, – сказал Кирилл, помогая мне выбраться на берег. – А у тебя лоб поранен. Кровь идёт. Надо рану обработать. Пойдём к нам.
Их участок располагался недалеко от берега, в ряду таких же, разделённых металлической сеткой и покосившимся штакетником шестисоточных наделов. Домик на два окна, выкрашенный в ярко синий цвет, серый скворечник уличного туалета, парник, сооружённый из старых, с шелушащейся краской оконных рам, – остальную площадь занимали овощные грядки и ягодные кусты. Домик был крошечным, и вопрос о пристройке в виде терраски стоял так остро, что мать Кирилла, намазывая мне лоб йодом, не переставала обсуждать его со своим старшим сыном. Тем самым высоким парнем с рюкзаком на спине, что стоял в тот проклятый день на обочине чуть поодаль от меня и от мёртвого Элая. А она была той самой женщиной с сумками.
– Ну и зачем тебе эта терраска? – он демонстративно не обращал на меня внимания.
– Ну как же, – её рука с ватным тампоном дёрнулась, причинив мне боль. – У всех есть терраски. А под ней надо погреб вырыть. У всех есть погреба, только у нас нет.
– Ну и что ты будешь там хранить? – он явно еле сдерживался. – Десять банок солёных огурцов, столько же банок с вареньем и мешок картошки?
– Да, – она горестно покачала головой. – Больше-то вряд ли мы в этом году соберём. Эх, нам бы землицы побольше!