Плач о народе русском
У Бога есть будущее и надежда для России. Действительно ли мы любим свой народ? Плачем ли мы, слыша о каких-то бедствиях, постигших его? Или наше сердце очерствело? Если церковь не является солью, тогда для чего она нужна? Если церковь не может отпустить измученных на свободу, тогда для чего она существует?
Прочитаем одну историю из Священного Писания. Неемия, находясь в вавилонском пленении, постоянно думал о своём народе, который был в сильном уничижении: «И пришёл Ханани, один из братьев моих, он и несколько человек из Иудеи. И спросил я их об уцелевших Иудеях, которые остались от плена, и об Иерусалиме. И сказали они мне: оставшиеся, которые остались от плена, находятся там, в стране своей, в великом бедствии и в уничижении; и стена Иерусалима разрушена, и ворота его сожжены огнём. Услышав эти слова, я сел и заплакал, и печален был несколько дней, и постился, и молился пред Богом небесным» (Неемия 1:2—4).
Хорошо помню одну свою поездку в Гайны. Это посёлок на севере Пермского края с населением семь тысяч человек. Очень сложная ситуация заставила меня поехать туда. Я увидел неутешительную картину: отсутствие всякой надежды и будущего. Жизнь людей в этом посёлке потрясла меня. В дом, где я остановился, пришла избитая женщина. Она сказала, что хочет покончить жизнь самоубийством. Женщина рыдала, рассказывая, что муж издевается над ней каждый день. В час ночи раздался стук в дверь. Пришёл пьяный человек с ружьём и сказал: «Я хочу оставить это ружье в вашем доме, подальше от самого себя». Я не понимал, что происходит, спрашивая Бога: «Господь, почему люди так просто ходят с ружьём по улице, так легко могут говорить, что покончат жизнь самоубийством?» Потом этот человек увидел женщину, которая пришла к нам ранее. Она оказалась женой его брата. Он сказал: «Ты здесь?! Я тебя сейчас изнасилую!» Мне пришлось выслушивать все его слова. В ту ночь я взмолился: «Бог! Кому нужна Россия? Кому нужны эти люди? Кто остановит всё это? Кто обуздает этот народ? Кто научит его?»
Местные жители говорят, что в соседней деревне появилась мода на самоубийство, а теперь она перешла к ним. За неделю три человека покончили с собой. Одному из них было девятнадцать, другому двадцать один и третьему шестьдесят лет. Три человека в неделю! Боже, кому нужны эти люди?