Генерал вырубил телек.
«Господи, – подумал он – как же все паршиво».
И, как обычно в тяжелые минуты, за его плечом возникла любимая жена.
– Милый, – сказала она ласково, – твоя левая рука.
Только теперь Эйзенштольц заметил расплющенную бутылку в левом кулаке. Слава богу, «Будвайзер» уже три года как перешел на пластиковую упаковку.
*
– Таким образом, – министр не вел совещание начальников штабов, а словно бы парил над ними, – вопросы финансирования армии впервые в современной истории решены окончательно и бесповоротно. Рекламодатели стоят к нам в очереди. Мы больше не должны выпрашивать подачки у больших задниц и больших вонючек.
Все вежливо похихикали и покосились в сторону Эйзенштольца – министр явно хотел развеселить генерал-лейтенанта. Эйзенштольц был единственным, кто не похихикал. За все время совещания он ни разу не пошевелился, не перевел тяжелый взгляд от писчего прибора на нем, вообще никак не отреагировал на победную речь Хорна.
– Господин генерал-лейтенант! – в голосе министра добродушие и официальность были смешаны в точно выверенной пропорции.
Эйзенштольц мог ограничиться коротким «Да?», не вставая с места – однако вскочил, прижав руки к бедрам и гаркнул:
– Да, сэр!
Хорн едва уловимо (но все-таки уловимо!) поморщился.
– Вы чем-то недовольны?
– Я солдат, сэр! – Эйзенштольц продолжал изображать новобранца на плацу. – Мое дело исполнять приказы!
Теперь поморщились уже все присутствующие. Ну ладно, решил зубы показать, а орать-то зачем?
– Ладно, – министр из последних сил пытался сохранить добродушие, – тогда я приказываю вам изложить свои сомнения.
Заметив, что Эйзенштольц снова набирает воздух, Хорн торопливо добавил:
– Не по уставу. И на нормальной громкости.
Генерал выпустил воздух и нехорошо прищурился.
– Не по уставу? Ладно. Херня это все, если не по уставу. Лажа и шняга. И еще хрень гадская. Дерьмо собачье. А также срань господня…
– Общее настроение я уже понял, – оборвал его министр, улыбаясь из последних сил. – А если конкретно?
– И конкретно то же самое, – генерал стоял набычившись. – Хрень и срань. Это же ни в какие ворота! «Кока-кола» на «Томогавках»! «Найк» на «Команчах»! «Макдональдс» на «Рэпторах»!
– «Макдональдс» на «Стелсах»! – робко возразил кто-то из начальников штабов, но под яростным взглядом Эйзенштольца сделал вид, что это уточнение родилось в воздухе само собой.