.
Габсбурги остановились на стратегии управления, которая предполагала терпимое отношение к подобным местным различиям. Паула Саттер-Фишер отметила, что, если поступали налоги, а система обороны исправно функционировала, Габсбургам раннего Нового времени этого было достаточно: «Ни Фердинанд II, ни его преемники в XVII веке не располагали решающим контролем ни над правовой, ни над фискальной сферой ни в одной части своей монархии. И, пожалуй, они к этому и не стремились». Право лишь в минимальной степени служило объединению державы; эту цель гораздо эффективнее обеспечивали культура и барочные ритуальные практики прошедшей Контрреформацию католической церкви[36].
Османская империя для укрепления своей всеохватной власти также делала ставку на подобные «имперские фикции»: ритуальный, идеологический и символический дискурсы. Османские султаны использовали риторику ислама, визуальные возможности имперской архитектуры и соблазнительную изощренность придворной культуры, чтобы транслировать на всю державу свои имперские амбиции. Правовая система являлась частью этого дискурса, обосновывая легитимность монарха во многом в тех же категориях, что и в Московском царстве: правитель обеспечивает правосудие, защищает своих подданных от вреда и покровительствует церкви. Османские султаны своими руками создали единство целой империи, учредив сеть шариатских судов, разбиравших и религиозные, и светские дела; они кодифицировали султанское право (канун) вокруг исламского права (шариата); они создали бюрократию – судей и писцов, – профессионализм которых достиг пика в XVI веке[37].
В то же время османы черпали силы для правовой централизации, приспосабливаясь к местным различиям. По словам Даниэля Гоффмана, «государство предпочитало не навязывать единообразную и жесткую правовую систему подвластным территориям. Вместо этого правительство, составив ряд провинциальных судебников (канун-наме), включивших в свой состав многие местные обычаи и статуты, в XV веке организовало на местном уровне гибкую юридическую систему». Одновременно другие группы населения – православные греки, армяне, евреи и постоянно проживающие иностранные купцы – располагали собственными судами и законами. Местные элиты удавалось интегрировать благодаря административной практике продажи должностей (на местах), политике, которая к XVIII веку, с выдвижением магнатов на местах, подорвала возможности центральной власти. Тем не менее, благодаря своей имперской стратегии, османам удалось установить прочную стабильность в государстве. «Секрет долголетия Османского государства и способности империи удерживать свою власть над широким набором неоднородных территорий заключался не в его легендарном войске, не в верном чиновничестве, не в последовательной смене ряда дельных правителей и не в той или иной системе земельного держания. Скорее он заключался просто в гибкости отношений правительства со своим разнородным обществом»