– Потому, что в едином организме все востребовано и все подчинено высшему провидению, или, как скажут некоторые, божественному замыслу. И если мне предначертано лишь созерцать, что ж с того? И тут есть своя польза. Ведь кому-то в этом мире надо быть в состоянии оценивать величие других, – театрально потупила глаза Катя.
– К черту этих зануд стоиков! К чему они нам, здоровым эпикурейцам – любителям жизни, – со смехом поднял бокал сияющий от удовольствия Сергей.
– Carpe diem[1], – добавила Катя.
А я подумал: «Интеллектуальный дуэт, да и только!»
Подали омары, подоспела бутылочка Шабли.
– Расскажи, ты по-прежнему летаешь на самолетах?
– Это будет громко сказано, – замялся польщенный Сергей.
– Нет, нет. Не скромничай! Я все знаю от наших общих знакомых. Ах, как это должно быть прекрасно: парить над землей, как птица. Мне недавно предложили попробовать вертолет. Что ты думаешь на эту тему?
– На мой взгляд, вертолет очень капризная машина. Я пробовал однажды, но решил на том и остановиться.
– Мне то же самое говорили. Теперь, получив профессиональный совет, я окончательно уверилась: вертолет – это не для меня. Но на самолете я все-таки думаю поучиться летать. Может быть, дашь мне несколько уроков?
– Лучше будет, если ты возьмешь профессионала.
– Я убеждена, что ты и есть профессионал!
Перед десертом Катя, сославшись на неотложные дела, неожиданно засобиралась и, бросив томный взгляд на Сергея, упорхнула, едва со мной попрощавшись. Впрочем, предварительно заручившись его обещанием перезвонить этим же вечером.
Какое-то время мы хранили молчание. Подали кофе.
– Как тебе Катя? – поинтересовался мой друг.
– Очаровательная особа, энергичная. И к тебе не равнодушна.
– Думаешь?
– По-моему, это очевидно.
– Да?
– Из вас могла бы получиться хорошая пара.
– И почему же?
– Общие интересы. Она разделяет все твои увлечения. А это является гарантией крепкого брака. Особенно, как говорят, после определенного возраста.
– Ну, до этого возраста надо еще дожить. И желательно со вкусом.
– Вкус у нее точно имеется. И с твоим совпадает, – заметил я.
– Да, она хорошо знает, что меня интересует. Но не забывай: эта своенравная барышня – великолепная актриса. Она вживается в роль так, что невозможно отличить, где она сама, а где игра. Думаешь, ей так уж интересна философия стоицизма или творчество Анри Руссо?