– Вы уволены, – сообщил я.
– За что?.. – поинтересовалась эта
работящая особа.
– Бывшего начальника
спросите.
Она залилась краской и ретировалась
прочь. Ни возражений, ни оправданий. Понятно. Полагаю, у кадров с
ней проблем не возникнет. Чего ей у нас еще ловить? Вторая девушка
недоуменно поморгала, потом утешилась двойным окладом на день для
себя и подруги-сменщицы, которую тут же оперативно
вызвонила.
Оставалось поговорить с Робертом,
обещавшим подъехать в офис как раз к пяти часам. Опаздывает он
редко, значит, уже должен быть в своем кабинете. В коридоре было на
удивление безлюдно, словно все куда-то попрятались, со стороны
кухни доносились голоса. Узнаваемые. Первый, визгливый, вопил без
умолку тоном невинно потерпевшего, второй высокомерно чеканил
короткие фразы. Залпом извергнутое: «При Сталине вас бы уже
посадили!» споткнулось о чопорно брошенный ответ: «Спасибо, я
постою». Так…
Поворот на кухню, шаг к приоткрытой
двери. Картина открылась ожидаемая, но от этого не менее
живописная: красный от злости Шульц пыхтел в пустую чашку, вертясь
вокруг жужжащей кофемашины, у которой стояла Лера, сложив руки на
груди.
– Вам не удастся нас дискредитировать!
– выплюнул он. – Хоть тысячу проверок нашлите!
– Психику проверьте, – посоветовала та
раздраженно.
Вот, совсем другое дело. Любо-дорого
послушать. И давно здесь столкнулись, раз до пикировок дошло?
Впрочем, она и парой слов вывести может. Кухня пустовала, что было
редкостью. Попискивала истекшим таймером микроволновка, на столе
стыл забытый кем-то поздний обед. Эти двое кому угодно аппетит
отобьют.
Шульц дергано повернулся ко мне и
осведомился:
– Что она здесь делает?!
– Кофе? – предположил я. Он красочно
побагровел, Лера отвела сердитый взгляд. Кофемашина победно
булькнула, загоревшись зеленой лампочкой. – Сделала? Забирай и
уходи.
Она схватила чашку и направилась к
двери, с неизменно ровной спиной и не оборачиваясь. Шульц проводил
ее злым бормотанием. Зря скалится, могла бы не забрать, а в него
запустить.
– Невообразимо, – поджал он губы. –
Это вопиющее игнорирование любых приличий и…
– Специальных предписаний, – подсказал
я. – В которых четко сказано, к ней – не лезть, ни о чем не
спрашивать и вообще не подходить. Провалы в памяти?
– Но… – возмущения враз поубавилось,
чего не скажешь о красных пятнах на морде. – Ситуация теперь
критическая… Они, именно они нам войну объявили! Ошибкой было
спускать подобное.