— Так, у меня два варианта. Либо ты
потерялась и тебе нужна помощь, либо ты — маленькая мошенница и
твой папа ждёт за углом, чтобы ограбить мою квартиру.
— Моему папе не надо никого грабить,
— обиделась девочка. — Он — король и в его казне полно золота.
— Отлично, — выдохнула я и снова
посмотрела в глазок. По крайней мере, никто не ломится в дверь,
чтобы вызволить неудачливую мошенницу. Значит, девочке
действительно нужна помощь.
— Тогда проходи, сейчас напою тебя
чаем с конфетами.
«И позвоню в полицию сообщить о
потерявшемся ребёнке», — подумала я, но вслух этого не сказала.
Кристабель тем временем сняла
туфельки — однако, воспитание! — и прошлёпала в мою кухню. Я
последовала за ней.
— Ты любишь конфеты?
— Не особо, — пожала плечами
Кристабель.
Я застыла посреди кухни, пытаясь
осмыслить тот факт, что какой-либо ребёнок в этом мире может не
любить конфеты. Получалось плохо.
— Ты — очень странный ребёнок.
— Знаю, — хитро улыбнулась девочка. —
Ты это часто повторяла, но, если хочешь меня накормить — я очень
люблю твои фирменные печёночные оладьи.
Я уже взяла в руки чайник и
собиралась наполнить его водой, но при последнем заявлении медленно
развернулась и уставилась на Кристабель. Такого точного попадания в
десятку я никак не ожидала. Печёночные оладьи — единственное блюдо,
которое я научилась неплохо готовить ещё в девятнадцать лет и на
том кулинарный прогресс в моей жизни остановился. Ну то есть — могу
пожарить яичницу, отварить макароны или магазинные пельмени.
Засунуть курицу в духовку, присыпав солью. Всё. Больше я ничего не
пеку, не варю, не жарю, не парю. Оладьи из говяжьей печени —
единственное, что я реально готовлю.
— Не знала, что дети любят печёнку, —
задумчиво произнесла я.
— Человеческие дети обычно не любят,
— согласилась Кристабель и добила меня: — А демонические дети —
обожают.
— Ты же говорила, что я — твоя мама,
— хитро улыбнулась я.
— Говорила, — простодушно согласилась
девочка, не ожидая подвоха.
— А я — человек. Никакой не
демон.
— Я знаю, — удивлённо ответила
Кристабель. Судя по выражению её лица, она начинала сильно
сомневаться в моих умственных способностях. — Ты — человек, а мой
папа — демон, но это ничего — мы тебя всё равно очень сильно
любим.
Трогательно, аж до печёнки пробирает.
Тьфу ты... вот и жрать захотелось.