В природе и в обществе действуют объективные законы, которые выражают сущность вещей и явлений. Открытие, познание и определение механизма сознательного использования на практике этих законов и является целью науки. Проникая в сущность явлений природы и общества, люди выявляют действие определенных законов. Почему, например, ночь сменяется днем, лето – осенью, зима – весной? Многие века считалось, что такая смена происходит по воле господа Бога. Но, когда легенда божественного устройства мироздания была развеяна, таинственностьсмены ночи днем, а лета осенью исчезла. Теперь люди знают не только, почему она происходит, но с математической точностью, до долей секунды, определяют время такой смены и сознательно учитывают это в своем поведении. Когда же данное явление природы было еще научно не познано, люди приспосабливались к нему стихийно. Днем они работали, а ночью отдыхали; летом заготавливали продукты для зимы, а зимой готовились к весенне-летним работам. Пока яблоко не упало на гениальную голову Ньютона, люди учитывали закон земного притяжения подсознательно. Они всегда остерегались, чтобы какой-либо предмет не свалился им сверху на голову. Разве без измерения и познания сущности этого закона возможно было выйти в космос?
Аналогичным образом благодаря теории выявляется и сущность явлений и процессов в экономической жизни. Вспомните, сколько выдвигалось теорий в поиске ответа на вопрос: если богатство не Богом дается, то откуда оно берется? Многие экономические теории не выдерживают испытания практикой и временем. Но есть такие теории и законы, которые когда-то и были научно обоснованными, но в изменившихся условиях уже не отвечают существующим между людьми экономическим отношениям и их интересам.
В этом отношении весьма характерной является теория А. Смита о саморегулировании экономики («lasser faire»). Когда существовали десятки и сотни тысяч мелких товаропроизводителей и свободная конкуренция, а монополий не было и в помине, стихийное регулирование производства было единственно возможным. Однако в условиях монополизации возможность и эффективность подобного регулирования снизилась до критической отметки. Вот как выразил это Дж. М. Кейнс: «Я полагаюсь на государство: я покидаю точку зрения lasser faire без энтузиазма и не потому, что испытываю неуважение к этой старой доброй доктрине, а потому что – нравится нам это или нет – времена ее успехов миновали».