Остановившись перед дверью кабинета, я закрыла глаза, тщетно разыскивая в себе скрытые экстрасенсорные способности.
Нет ни плохих событий, ни хороших, есть только разные трактовки. И время. Время, меняющее плюс на минус и обратно. Внутренним взором я увидела, как люди собирают самолет, проводят испытание двигателей, и вот механизм заработал, блестящее на солнце насекомое, отделившись от слякоти, вспорхнуло. Я увидела мир фасеточными глазами табло, и он был движущейся мозаикой, хитрой игрой, где нет ни врагов, ни друзей, ведь однажды все меняются ролями. Мертвое становится живым, живое мертвым. Все едино. И потому следует относиться к временному противнику с любовью и уважением, как к лучшему другу. У самолета нет чувств, есть только маршрут. И мои чувства почти исчезли, без них стало легче. Без них реальность сквозила прохладной нейтральностью и металлическим привкусом.
Меня кто-то потрогал за плечо.
– С тобой все в порядке? – спросил звуковик.
У нашего звукорежиссера в аппаратной висят фотографии: он с Горбачевым, с Ельциным, с Путиным, с Гельмутом Колем, с Герхардом Шрёдером. Он лучший специалист по записи речей. И по прослушке. С тех пор как начались увольнения, он стал приходить на работу в военном кителе, даже фуражку надевал. Род войск и звание я определить не смогла.
– Порядок. – Я постучала в дверь. И скромно просквозила в кабинет.
Редеющая седина и бородка клинышком делали влиятельного продюсера похожим на плутоватого пирата, его взгляд приказывал: «Поговори со мной, детка!»
– Здравствуйте, вы такая-то?
Прежде чем назвать мою фамилию, он вгляделся в список на экране.
Не первый год работаю, мог бы и запомнить.
Зазвонил телефон. Козлобородый жестом предложил мне сесть. Пока он говорил, я его рассматривала. Последнее время он стал читать в очках – прогрессирует дальнозоркость. Желтоватые мешки под глазами увеличились – любит накатить. Седые бакенбарды – следит за модой. Руки покрыты густыми черными волосами – легко возбудим, импульсивен.
Он бегло изучал меня: мужская футболка, джинсы, позавчерашняя укладка, красные глаза.
Продюсер повесил трубку и посмотрел на меня пристально. Так, что захотелось протереть глаза кулачками. Я не выдержала и заговорила первой:
– Давно хотела поговорить с вами… – Мне хотелось сказать ему, как мне нравится моя работа и наш коллектив, и это было бы вполне искренне, но я притормозила, ведь сейчас это будет восприниматься как грубая неуместная лесть. – Не думала, что это случится так…