Нэнси встала с кровати, невесело усмехнулась:
– Вряд ли Чарлз будет мне рад.
– Придется ему привыкать. Мы ведь с тобой все равно что родные сестры, и он это знает. Кроме тебя, Нэнс, у меня никого на свете нет.
– А мисс Бёрч? По-моему, она возомнила себя как минимум твоей тетушкой. Только вспомни ее пассаж про Купидона! – Не выпуская сигареты изо рта, Нэнси изобразила самодовольную улыбку и голосом мисс Бёрч процитировала: – Стелла была гордостью Вудхиллской школы…
Последовал целый шквал характерных гримас мисс Бёрч в исполнении Нэнси. Хихикая, Стелла переоделась в бледно-синий костюм, что Ада Броутон отыскала в тюках одежды, пожертвованной для беженцев. Нэнси уложила ее кудри в сложную прическу – по собственным профессиональным уверениям, вершину парикмахерского искусства. Прическу венчала крохотная бледно-синяя шляпка, дерзко надвинутая на одну бровь.
Стелла беспокойно оглядела себя в зеркале, так и этак поворачивая голову:
– Я какая-то… слишком взрослая.
– Ты сногсшибательная. Преподобный с ума сойдет от страсти. Да, кстати, чуть не забыла…
Нэнси потянулась за сумочкой, брошенной на кровати, извлекла миниатюрный бумажный сверток.
– Вот, подарок к свадьбе. Точнее, к медовому месяцу.
Под пристальным взглядом подруги Стелла развернула обертку и, смеясь, взяла двумя пальцами нечто скользкое, гладкое, бледно-розовое.
– Какая прелесть! Нэнси, что это?
– Сорочка для первой брачной ночи, глупенькая!
Стеллу бросило в жар, внизу живота возникла странная дрожь.
– Я такое не надену! Я же в этом насмерть замерзну!
– Не пори чушь. Ты будешь сгорать от вожделения. А вот Чарлза жалко. Как представит, бедняга, сколько конкретных благодарственных молитв надо вознести, так и запутается, с которой начать.
Прощаться вышли все гости. Фред Коллинз поставил молодых на фоне такси, чтобы сделать последний снимок. Рука мужа кирпичом легла на талию Стеллы; по напряженной гримасе было видно, что Чарлз прислушивается к счетчику. Потом Стелла целовала Нэнси, Аду и Этель и даже, робко и неловко, Роджера и Лиллиан. Когда она уже садилась в такси, понукаемая Чарлзом, Нэнси крикнула:
– Стелла, а букет?!
– Ой!
Стелла взглянула на Нэнси, определила расстояние и направление, повернулась спиной к толпе доброжелателей. Но в момент броска розовый шип зацепился за перчатку, траектория полета изменилась. Букет, осыпая Стеллу бархатистыми вялыми лепестками, упал прямо в руки Питера Андервуда.