Позднее, когда она начала погружаться в теплые волны сна, Чарлз осторожно высвободился. Матрац спружинил, покровы были приподняты, и холод дохнул на обнаженную Стеллу. Крадучись Чарлз прошел по комнате, через секунду за ним тихо закрылась дверь.
Стелла лежала одна в супружеской постели, притянув колени к груди, и тщилась изгнать призрак собственной ущербности, а заодно и срамной зуд, который ни за что не хотел сдавать позиции внизу ее живота.
2011 год
Как всегда, ровно в шесть утра на Уилла обрушился максимум децибел электротранса – этажом выше сработал будильник в сотовом телефоне. Уилл подхватился. Увы, так называемая музыка не произвела никакого впечатления на самого соседа Кили. Тот был щедро одарен от природы: помимо способности ржанием разбивать хрусталь, он умел дрыхнуть как бревно и реагировал на собственный будильник в лучшем случае через пятнадцать минут.
День начался, по обыкновению, с выброса адреналина и приступа бессильной ярости. Уилл без оптимизма смотрел в ближайшее будущее и в потолок, на котором расползлось коричневое пятно – будто кофе разлили. Он часто ловил себя на проработке ситуаций, в которых можно разлить кофе на потолок. Ладно, по крайней мере сегодня пятница. От выходных, конечно, ждать нечего; главный плюс пятницы в том, что четверг кончился, а до следующего – почти неделя.
Электротранс становился громче и навязчивее, а Уилл думал о тех временах, когда четверг был просто днем недели. И когда были причины любить этот день. Например, на втором курсе в Оксфорде. Уилл выбрал специализацию «Ирландия в девятнадцатом веке», вела ее доктор Роуз. Единственная из лекторов, она никогда не подавала виду, что знает: Уилл – сын Фергюса Холта. Никогда не проводила параллелей и не позволяла себе соответствующих острот, не просила передать привет отцу, потому что они однажды вместе принимали участие, допустим, в какой-нибудь европейской конференции. Доктор Роуз выслушивала умозаключения Уилла, оспаривала их, указывала на изъяны в логике. Да, в те времена четверг был хорошим днем.
В те времена, услышав словосочетание «Bona Vacantia»[10], Уилл, пожалуй, счел бы его названием очередного тапас-бара. Завершая собеседование в «Анселл Блейк», Майк Анселл выдал со своим брендовым видом всезнайки:
– Ну, Уилл, Bona Vacantia. Добро пожаловать в команду.