Кто мы? Всего лишь песчинки в океане. Просто песчинки…
Зовут меня Алекс Краев. Это не мое имя, просто в свое время мне предложили выбрать имя, и я выбрал именно это. Сам не знаю почему. Всем я представляюсь болгарином, но паспорт у меня французский. Потом поймете почему…
Я уже давно на Западе. С две тысячи первого. Так получилось. Черт меня дернул врезаться в политику… точнее, не меня, а моего отца. Он был на стороне Ельцина. В девяносто первом был у Белого дома. Финансировал кое-какие дела… он в свое время открыл один из первых кооперативов в Москве, потом имел отношение к комсомольским ЦНТТМам – Центрам научно-технического творчества молодежи[1]. Потом, не светясь особо, как те самые семь банкиров, все же зарабатывал кое-какие деньги. Имел отношение к некоторым экспортным сделкам через Прибалтику, к торговле вооружением. У нас ведь после того, как оружейный экспорт весь пустили через Рособоронэкспорт, лишили оборонные предприятия права самостоятельной ВЭД[2], торговля стрелковым оружием у нас зачахла. Сколько там объем контрактов? Миллион долларов, два, пять. А если продаешь системы ПВО, сотнями миллионов пахнет – вот никому и неохота стало возиться, и стали нас вытеснять с традиционных рынков стрелковки болгары, румыны и израильтяне. Отец же работал в этом направлении…
Когда к власти пришла новая команда, отец, словно чувствуя беду, успел отправить меня на Запад. Сам он погиб в две тысячи первом при странных обстоятельствах: отравился чем-то на даче. А через пару дней – в крайне подозрительной автокатастрофе – погиб начальник одного из управлений ФСБ, друг отца с детства.
Вы верите в случайности? Я – нет. Особенно после того, как отказали тормоза на моей машине. К счастью, французские трассы – это не подмосковные: удалось остановиться и даже машину не слишком сильно разбить. Я обратился к компаньону отца во Франции, и он сказал, что, если меня кто-то хочет убрать, рано или поздно уберут: если заплачено, то сделают. И только в одном месте в мире меня гарантированно не достанут, потому что там еще никто и никого не достал и даже не пытался. И сам отвез меня к вербовочному пункту Иностранного легиона в Париже. Как потом я понял, попал я по адресу: в то время в легионе русскоязычных среди сержантов была четвертая часть.