Марианна заперла живность куда было сказано. Правда, она при этом недовольно посмотрела на начальника.
– Игнат Иванович, – нервно позвала она, – Давайте я вас…
– Тебя, – вздохнул мужчина. – Сколько уже можно выкать? Или ты мне в постели тоже будешь на вы стонать?
Марианна замолкла. Щёки порозовели. Это хорошо. Пусть привыкает. Женщина в руках мужчины должна чувствовать себя желанной, любимой и красивой.
В голове стучали слова Макса, и от этого руки дрожали. Горло пересохло, а картинка раздевающегося Игната заставила меня тихо застонать. Я достала с верхней полки шкафа большую картонную коробку, которая служила мне аптечкой. Что-то хранилось в холодильнике. Открыла, нашла вату, перекись водорода и фукорцин. Собралась с мыслями, досчитала до десяти, включила грозного главного бухгалтера и возвратилась на кухню, стараясь не подавать вида, что голый торс мужчины и самодовольная улыбка на его лице меня хоть капельку волнуют.
М-да, Вольная, подотри слюни и обрабатывай рану. Ага, и не смотри на подтянутое тело, на упругие мышцы, на умеренно волосатую грудь… На затвердевшие соски… Боже, не думала, что они меня могу так возбудить!
– Опустите голову…
– Опусти, Игнат, – поправили меня.
– Годовые привычки так просто не исчезают, – пробурчала я, смачивая вату перекисью. – Опусти голову.
Мужчина поддался вперёд торсом и облокотился на колено.
Я смотрела на царапины и, честно сказать, хотелось и прибить Тошку, и приласкать. Потому что не у каждой женщины есть такой защитник. Просто вроде тут ещё один альфа-самец нарисовался, и теперь им двоим придётся делить территорию. И мне это не нравилось.
Смазала ранки раствором и открыла фукорцин. Поняла, что надо было в ванне взять ватные палочки. Махнула рукой. Аккуратненько так сейчас помажу и выкину ватку.
Когда я начала пропитывать вату фукорцином, у Шевцова затрезвонил телефон и мужчина дёрнулся. Выругался, отключил мобильник и положил тот на стол.
– Обалдеееееееть, – прошептала я, понимая, что розовая жидкость вылилась шефу на шею, а флакон покатился по его спине, оставляя цветную дорожку. Я подхватила его и поставила на стол в вату, чтобы не окрасить скатерть. М-да… Обработала называется.
– Что там? Перекись потекла?
– Ага, она самая, – сглотнула я и захихикала – Рооооозовая такая несмывайка.