Страшно представить, сколько она не спала до этого, сколько бегала по лесам.
Только сейчас я вспомнил про ее комбинезон. Вот он валяется, у кровати.
Наверное, есть смысл его спрятать или даже сжечь. Ладно, брошу его в кладовку, а там видно будет.
Кладовка рядом с кухней.
Я спустился на подземный этаж. Но прежде чем спрятать комбинезон, я разложил его на столе и стал рассматривать. Захотелось поиграть в Шерлока Холмса – вдруг что-то узнаю об Изольде, чего она сама не расскажет. А я догадывался, что она не расскажет ничего.
Ближайшие двадцать минут я тщательно изучал этот комбинезон. Несколько подсохших пятен грязи, чуть-чуть крови… Ничего интересного. Гораздо интереснее то, чего я НЕ нашел.
Женская одежда обычно пахнет духами или какой-то другой парфюмерией. Этот комбинезон пах только осенней сыростью и чуть-чуть потом. Сейчас только я осознал, что никакой косметики на лице у Изольды тоже не было. Ни помады, ни теней, ничего такого. Конечно, если она отправилась в поход, то зачем ей марафет. Но комбинезон мало напоминал походную одежду. Скорее тюремную робу. Ткань тонкая – для забегов по осеннему лесу эта униформа явно не была предназначена.
У комбинезона не было карманов. Кто-нибудь когда-нибудь видел комбинезон без карманов? Я – точно нет. Догадка насчет тюремной робы подтверждалась – заключенному карманы ни к чему. Я даже слазил в Интернет, посмотреть, в чем сейчас ходят отечественные заключенные. Но нет, ничего похожего.
Самое интересное – ни одной бирки, ни одной буквочки, ни одного made in… Да что ж такое! Опять я какой-то совковый фильм цитирую. Данил сказал бы: «Ты на старой частоте!» Про частоты он сейчас какого-то эзотерика читает и всем советует. У меня все никак руки не дойдут.
Я сходил за обувью Изольды. Изучил: обычные кроссовки без маркировки. Китайский ноунейм. Что характерно – на липучках. Шнурки не положено иметь, опять же понятно кому.
Так получается, что Изольда – беглый арестант из несуществующей тюрьмы. В этой тюрьме всем положена одинаковая униформа, которую либо там же и изготовляют, либо закупают на ближайшем рынке.
Одна нестыковка. Если бы ее насильно удерживали на какой-то подпольной фабрике в качестве рабыни – такие случаи в дикой провинции не редкость, – она бы первым делом все рассказала мне и потребовала бы, чтобы я вызвал полицию. И плакала бы навзрыд. Логично?