– Что произошло? – спросил он.
Сифэн поднесла руку к щеке, с удивлением обнаружив, что та мокра от слез.
– Я видела ужас. Образ смерти.
Она кусала дрожащие губы и чувствовала его взгляд, подмечавший каждое ее движение. Он ловил каждое ее движение, даже трепет ресниц.
– То же самое случилось со мной прошлой ночью, когда Гума гадала на картах.
– Карты, – Вэй отогнал от себя это слово как комара. – То-то мне показалось, что от тебя исходит ее демонический запах. Опять ты больна из-за ее колдовской чепухи.
– Это не чепуха, – возразила Сифэн, хотя в голосе ее слышалось сомнение. Кошмары со страданиями и смертью, исходившие от этой твари внутри, мучили ее годами. При этом курения Гумы оказывали на нее странное воздействие, перенося ночные видения в дневную реальность, смешивая сны с явью.
– Если ты так хочешь во что-то верить, поверь, что тебе нужно освободиться от тетки. Зачем тебе с ней оставаться?
Сифэн понимала, что он прав, но в то же время не могла забыть Гуму, с нежностью гладившую ее по щеке.
– Тетя вырастила меня, я ей всем обязана, – мягко сказала Сифэн. – Другой матери у меня нет.
– Матери могут быть строгими со своими детьми, но никогда не будут жестокими, – возразил Вэй. – Гума никогда не будет тебя любить, что бы ты ни делала.
Он обнял Сифэн, и она прильнула головой к его сильной груди.
– Позволь мне забрать тебя от нее. Пожалуйста.
– Но куда мы пойдем?
– Разве это имеет значение, пока мы вместе?
Она подняла голову и прижалась губами к его твердому неулыбчивому рту. Вкус его губ был такой же, как и его запах: смесь пота, дыма и металла. Вэй ответил ей страстным поцелуем, нежным вначале, а потом все более пылким, неистовым. Не нужно было слов – этот поцелуй сказал все о его чувствах к Сифэн, – и она прижалась к нему всем телом в молчаливом согласии. Этот мужчина всецело принадлежал ей, кто бы что ни говорил. Карты об этом знали. Об этом знала Вселенная.
– Я люблю тебя, – вымолвил он.
Один выдох. Три простых слова.
Вэй всегда был рядом – ее спасение и прибежище. Он знал Сифэн лучше, чем ее мать, когда та была жива, лучше, чем тетка, как бы та ни старалась. И он отдал девушке свое сердце. Но когда она спросила свое сердце о нем, ответом стало молчание. Как только слова любви были готовы слететь с ее языка, из глубины тела послышался голос: