– Вас совсем в вашей школе ничему не учили? – не торопясь,
прошел мужчина мимо меня.
И вот я бы ему ответила! Я бы ему так ответила! Только вымолвить
не могла ни слова, потому что рот мне тоже закрыли магией. Чары
спали лишь спустя несколько десятков секунд, когда расстояние до
Жозефа и Патрика составляло не менее пяти шагов.
– Ну хочешь, я его укушу? – шепотом предложил фамильяр, лапкой
погладив меня по плечу.
– Не хочу, – отозвалась вредная ведьма в моем лице. – Я сама его
покусаю. Призрак!
Я закричала так громко, что распугала всех птиц и напугала
самого призрака. Мои любимые ботиночки вязли во влажной земле, мой
плащ продувало всеми ветрами, но я была счастлива.
Потому что это целый призрак! Настоящий! К дому не привязанный!
Да на нем практиковаться и практиковаться!
– Господин мэр, вы ли это? – с изумлением в голосе осведомился
ведьмак, без тени страха подойдя вплотную к бестелесному существу,
сидящему на декоративной кованой лавочке.
– Как мэр? А разве он у вас не молодой? – удивилась я.
Я точно знала, что мэру Кентерфила было не больше тридцати пяти,
а сейчас перед нами сидел сгорбившийся старик.
– Молодой, – тихо ответил мне Патрик. – А это прошлый наш мэр.
Тот, который все средства себе присвоил и сбежал.
– Я не сбегал! Да как вы так?.. Убили, понимаете, убили
меня!
Призрак не выл, нет. Пожилой бестелесный мужчина горько плакал,
заливаясь невидимыми слезами. Мне было его жалко, честно, но работа
превыше всего:
– Господин мэр, простите, но не могли бы вы сказать, зачем вы
пытались выпить дежурную ведьму?
– Какую ведьму? Я никого не пил. Я выбраться отсюда не могу уже
какую неделю.
Указав нам на высокий массивный крест, мужчина тяжело вздохнул.
И действительно, прямо напротив лавочки разместилось старое
надгробие, которое венчал…
– Неужто чистое серебро? – присвистнул Патрик, прикасаясь к
металлу.
– Чистое, – бесцветным голосом ответил Жозеф. – Так кто, вы
говорите, вас убил, господин мэр?
Пожилой мужчина, к сожалению, совершенно не помнил собственную
смерть, но отчего-то был уверен, что его убили. Это
одно-единственное слово он произнес сотни раз, пока рассказывал нам
о своих злоключениях.
Странно, но бывший мэр Кентерфила не сожалел о собственной
смерти. Он не плакал о тех годах, которые еще мог бы прожить. Вся
его беда состояла в том, что у него осталось одно очень важное
незавершенное дело, и, скорее всего, именно из-за него он сейчас
предстал перед нами в образе призрака, а не упокоился с миром.