И если девушки так и замерли с открытыми ртами, поражаясь тому,
что мой фамильяр разговаривает, то мадам Боржуа быстро взяла себя в
руки:
– А ты лапы мыл? – строго посмотрела она на котяру, уперев руки
в пышные бока.
– Обижаете, мр-р-р, мадам. Сделал все в самом чистом виде. А
можно мне вот этот румяный и наверняка очень вкусный блинчик?
– Вам со сметаной? – тихо уточнила Калия.
– Со сметаной, – сдержанно согласился Кот. – Я сметану очень
уважаю.
– Какой вы, однако… Воспитанный.
– Когда папа лев, а мама фамильяр в двадцатом поколении, манеры
– это очень важно. Ох, простите, обворожительные дамы, мое
упущение. Мое имя Кот. Месье Кот.
Я бы сказала проще: месье хвастун, – но портить первое
впечатление девчонкам не стала. Они с таким восхищением смотрели на
моего фамильяра, будто перед ними за столом действительно сидел
лев, а не наглый черный котейка, возомнивший себя аристократом.
То, что его мать была фамильяром в двадцатом поколении, частично
действительно было правдой. Если сосчитать всех его родственников,
служивших фамильярами у ведьм, то около двадцати обязательно
получится. Только не поколений, а существ.
А уж история с папой львом и вовсе была придумана им самим.
Нравилось ему считать, что у него такой большой, страшный и гордый
родитель. А то, что не видел он его никогда, так это ничего. Он же
не только страшный и гордый, но еще и важный и занятый. Шутка ли –
быть царем всех зверей?
За завтраком разговор с кота как-то незаметно перешел на
племянниц хозяйки. Пока я с удовольствием поглощала блины с
домашним малиновым вареньем, девчонки попеременно краснели.
– Ох, поскорее бы уже мужьям в руки моих красавиц передать.
Ухажеры-то есть у каждой, а замуж все не зовут. Может, есть у вас
зелье какое, чтобы они любовь-то свою поскорее разглядели?
– Зелья-то есть такие, – улыбнулась я, чувствуя себя неудобно
оттого, что придется отказать в помощи этой доброй женщине. –
Только использовать их никому нельзя. Законом запрещено. Статья
девяносто восьмая, пункт восемнадцатый – шесть лет принудительных
работ на каменоломнях.
– Ох! – впечатлилась хозяйка, подкладывая мне еще блинов. – Нет,
тогда такого добра нам не надо. Сами разберемся. Правда, мои
дорогие?
Девчонки убежденно покивали, а я за них тихо порадовалась. У них
на моськах все было написано: влюбленные по самые уши. Лишь бы
кандидаты хорошие были, а не вот такие вот, как старший следователь
при городской страже.