и завидую ему, что он живет у тебя. Сонечку, кротко подходящую к телефону, живо представляю и тебя, озорно кричащую на усталую тетю Фани. Будьте же вы все здоровы и благополучны и не забывайте меня, оторванную от цивилизации – любящую зрелища и увеселения. Трогательно обнимаю Еликона, мне кажется, что я недостаточно с ней поговорила. Немировичам и Станиславским мой нежный привет. Целую тебя и извиняюсь за открытку.
Маша.
Любочку[8] целую. Умоляю писать обо всем.
7. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
13 марта 28 г. [Москва – Ялта]
Маша, милая, уже сколько дней я лежу с температурой. Всю неделю я перемогалась, лежала до 3-х час., играла с трудом. 8-го еле говорила на сцене и слегла. Доктор говорит, грипп, и очень следит, чтоб не было осложнения. Каждый день банки. Два дня уже температура нормальная, вчера вдруг к вечеру 38°. «Белые рабыни» сходятся вечерами, Лизавета читает, Людмила, как кудесник с жезлом, гремит банками, мажет грудь.
Вчера скончалась М.Н. Ермолова. Ты понимаешь, что такое эта смерть?!
Твое белье и одеяло (за кот. не едут) лежат в сундуке.
Получила заказ писать об Ибсене[9].
Ночлежка продолжалась у нас всю неделю. Целую, обнимаю, буду лежать еще несколько дней. Привет всем. Твоя Оля
8. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
14 марта [1928 г. Москва – Ялта]
Машенька – я все еще лежу, нудно, трудно, слабость, к вечеру темпер. 37, 6. Читаю, мечтаю. Вечером опять сидели «рабыни», Сережа читал о Холлиуде[10].
Как выздоровею, будем «принимать» семейство с Б. Никитской[11].
Ах, как мне больно, что я не смогу быть на отпевании Марии Николаевны Ермоловой!
Жду твоей весточки из Ялты. Получила из Харькова и Севастополя.
Будь здорова, прыгай. Весь наш дом тебя приветствует.
Обнимаю, целую. Оля.
Сейчас получила твою открытку. Целую.
>Год по содержанию.
9. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
20 марта 28 г. [Москва – Ялта]
Маша, дорогая, посылаю тебе доверенность, из-за которой мы с тобой так ласково «лаялись».
Я уже выхожу, сейчас пойду к Влад. Ив. на беседу[12]. Тает, но свежо. Надоело киснуть, ничего не делать.
Прочитала «Преступление Сухово-Кобылина» – очень увлекательно. Хорошо сделал книжку Леон. Гроссман[13]
Хотела вчера пойти в Академию на диспут о «Горе уму» – да что-то ослабела к вечеру[14]. Завтра «выступаю» в «Бронепоезде».
Очень скорблю, что лишена была возможности самой поклониться праху Марии Николаевны. Последняя ушла. Саня