- Ту, что ждала тебя в спальне.
- А… нет, - Эрни засмеялся. –
Выдумал тоже. Сейчас мне не до увлечений девушками.
- Значит, ты там что-то прячешь…
- Ничего не прячу. Просто закрыл
окно. И, вообще, что за допросы в моем доме?
- Ладно, не сердись, - Шарух
прошел к дивану и сел. – Очень хочу спросить. Догадываешься, о чем?
- Еще бы не догадаться, -
усмехнувшись Эрни, присел рядом. – Наверно страсть как интересует, что Бохрад
говорил о тебе?
Шарух кивнул.
- Расскажешь?
- Рассказывать особо нечего. У
него те же проблемы, что были у меня. Он устал видеть твою счастливую
физиономию и потому сбежал, чтобы немного отдохнуть. Знаешь ли, когда кто-то
радуется твоим страданиями – это доведет кого угодно. А потом еще знать, что
возвращение сулит еще большие страдания – от этого можно сойти с ума.
- Тебе его жалко?
- Я же переживал подобное –
конечно, жалко.
- А вот нечего жалеть! –
неожиданно громко воскликнул Шарух. – Мы вдвоем его предупреждали, что будет
тяжело. Он настоял на своем. Пусть терпит, может поймет, что никакая идея не
стоит того, чтобы страдать за нее, так как он сейчас страдает.
- А может, ты создашь ему
рефлекторную точку, чтобы он начал находить в твоих испытаниях положительные
моменты?
- Может и создам, когда он
перестанет строить из себя мученика.
- То есть ты хочешь, чтобы он
унижался, молил и плакал?
- Согласись, это же естественная
реакция жертвы на тяготы жизни.
- С тобой трудно спорить, - Эрни
усмехнулся.
- К тому же заставлять себя быть
естественным: радоваться, когда радостно, злиться, когда злишься, плакать,
когда этого хочется – это очень трудное испытание. Переступить через гордыню и
снизойти до унижения, чтобы попросить о чем-нибудь – это подобно прыжку без
парашюта.
В комнате повисло долгое
задумчивое молчание. Эрни смотрел на Шаруха, и в который раз удивлялся его
странной, трудной для понимания натуре. Вроде бы все складно говорит, все
понятно, но душа Эрни периодически бунтовала против его действий. Против тех
противоречий, что жили в этом человеке: жестокость, которая не жестокость,
правда, которая зачастую ложь, любовь, превращенная в зависимость и способность
страданиями вызывать наслаждение, но не в физическом, а более тонких планах, -
ни с чем несравнимые чувства, способные лишить сознания.