- Эрни, ты не представляешь, что
произошло со мной за ужином, - возбужденно заговорил он.
- Не представляю и что же?
Эрни обратил внимание, что
голограмма абонента выглядит обеспокоенно.
- Эрни, ты про арбуз, которым
меня кормил Бохраду не рассказывал?
- Нет, только про опарышей.
- Значит, ты тут не причем. А то
я тоже захотел воспылать к кому-нибудь жаждой мести.
- Да, что стряслось? Ты
расскажешь мне, наконец?
- Я просто все еще в шоке…
Представь, сидим оба за столом, болтаем о пустяках. Я уже наелся и собрался
уйти, но стул сдвинуть не могу. Еще тапочки, словно приросли к полу. Пока я
пытался понять, что произошло, Бохрад подходит сзади и приматывает меня
веревкой к стулу. Я, конечно, пытался сопротивляться, но все произошло так
быстро, что я ничего не смог сделать.
- Бохрад, - говорю ему, - ты что
делаешь?
- Собираюсь развлечься, -
отвечает.
Мне, честно, стало не по себе,
даже страшно.
- Бохрад, жертва из нас ты.
На что он, посмеиваясь,
отвечает:
- Конечно, конечно, но судя по
тому положению, в котором ты сейчас находишься, твои слова звучат
неубедительно.
Я, конечно, попросил отпустить
меня, обещал забыть об этом, но куда там. Чувствую, что одним сидением в
связанном виде мне не отделаться. И точно! Бохрад усаживается сбоку, берет
тарелку, ломает в нее маленькими кусочками хлеб, обильно посыпает его черным и
красным перцем. Я особо подчеркиваю – обильно, значит очень много. Затем
заливает все это маслом – он под столом специально бутылку прятал, мерзавец!
Все это тщательно перемешивает. Берет вилку, насаживает на нее кусочек хлеба и
протягивает мне. Я отворачиваюсь, категорически заявляя:
- Я это есть не буду!
Он ухмыляется и отправляет этот
кусочек… себе в рот! Я в шоке наблюдаю, как он его, не морщась, пережевывает и
глотает. Такое было впечатление, что перец ему нипочем.
- А теперь твоя очередь, - он
подцепляет следующий кусочек и встает. – Рот откроешь или помочь?
Я мотаю головой, всячески
стараюсь уйти от его угощения. Тогда он зажимает мне нос и терпеливо
дожидается, когда я вынужден буду открыть рот, чтобы дышать. В общем, он
засунул мне в рот хлеб с перцем, и закрыл его, предупредив:
- Будешь выплевывать, я тебя всю
ночь кормить этим буду.
Превозмогая весь ужас
предстоящих мне мучений, я принимаюсь жевать.