– Дочь. Принеси бумагу, прибор для письма и печать. Ты
отправляешься в заречье.
– Зачем, отец?
– Твой брат напал на нас не просто так. Он пользуется
поддержкой кое-кого из тех, кто остался патрулировать лес. Ты
должна найти и выявить этих сообщников. Ты давно просила поручить
тебе стоящее дело – вот оно. Наша семья должна сама решить эту
проблему, иначе мы потеряем лицо. И прихвати с собой человека, мне
здесь некогда будет за ним следить.
– Отец, я ничего не понимаю, – растерянно пробормотала
оли Лэтеар. – Какие сообщники, о чем ты говоришь? И зачем мне
этот человек в путешествии? Он, конечно, всего лишь человек, но ты
же уже успел убедиться, что с ним надо быть постоянно настороже!
Может, мне стоит взять с собой хотя бы пару слуг?
Я одновременно похолодел и покрылся потом.
– Ты и в самом деле не понимаешь, – сокрушенно кивнул
первородный. – Мы не можем привлекать посторонних. Все, дочь,
не трать мое время. Мне больно, я потерял много крови, и я хочу
поскорее заснуть, чтобы этой боли не чувствовать и восстановить
силы. Делай, что я говорю, а подробности тебе расскажет человек уже
в дороге – пока ты ходила за доу Оином, я ему кое-что объяснил, он
сумеет передать все в точности. Прислушайся к его словам и ничего
не бойся, хорошо?
Иштрилл покладисто побежала за бумагой и чернилами. Облегченный
вдох я смог сдержать только потому, что боялся еще больше
насторожить лекаря. Он слушал оу Лэтеара с большим удивлением, и,
кажется, опасался, что он бредит. Только поэтому он в свою очередь
не стал задавать вопросов, а терпеливо дождался, когда раненый
напишет бумагу, подтверждающую полномочия оли Лэтеар, и тогда уже
погрузил его в сон.
– Что ж, оли, можете быть спокойны. Ваш отец проспит не
менее десяти часов, но когда проснется, будет практически здоров. А
еще через полсуток можно будет избавить его от этой трубки.
Доу Оин вежливо попрощался с Иштрилл, окинул меня напоследок
заинтересованным взглядом и убрался из поместья. Девушка
отправилась собираться, не забыв пристегнуть меня к кольцу в стволе
дома-дерева. А я разобрал узел, который связал из вещей, снятых с
первородного, и оделся. Слава богам, оли Лэтеар не обратила
внимания, что я его подобрал, когда она выводила меня на улицу. Да
и немудрено. Она велела мне вытащить из дома труп, и, кажется, ей
было так неприятно на него смотреть, что она все время
отворачивалась. Как же приятно было обуться – кто бы мог подумать
еще год назад, что я буду с таким удовольствием облачаться в вещи,
снятые с покойника! Два кинжала я припрятал в сапоги. Для
засапожных ножей они были великоваты, но я готов был терпеть это
неудобство – тем более, если все и дальше будет идти так прекрасно,
недолго мне предстоит терпеть это неудобство.