– Приятно слышать, оли, – не стал спорить я. А сам
подумал, что это все как-то слишком пафосно. Окажет она мне услугу.
Никогда мне не понять первородных. Даже оли Лэтеар, которая вроде
чуть более нормальна, чем большинство из них.
Следующие несколько дней были до омерзения похожи один на
другой. Мы брели по каменистой равнине, собирая пучки травы,
которые попадались нам по дороге. За пару часов до заката начинали
внимательно смотреть по сторонам, в поисках либо низины, либо
нагромождения камней, которое могло защитить от ветра. Разводили
костер, чтобы отогреться, – надолго сухой травы не хватало,
только чтобы рукам вернулась чувствительность. И засыпали,
прижавшись друг к другу. В первый раз мне пришлось выдержать
настоящую словесную баталию с Иштрилл за право прислониться к ее
высокородному телу.
– Это неприлично! – возмутилась она, когда я молча
накинул на нее край своего плаща.
– Для представителя народа первородных вы слишком много
говорите о приличиях, оли!
– Если большинство соплеменников потеряли представления о
морали, это не значит, что я такая же, как они! Иначе мне не
пришлось бы от них убегать.
– Не путайте мораль и ханжество, оли, – возмутился
я. – Неужели вы всерьез считаете, что я сейчас начну к вам
грязно приставать?
– Даже не думала об этом. И все равно… – Я
почувствовал слабину и усилил давление.
– Оли Лэтеар, сейчас вопрос не в вашей извращенной
брезгливости, а в нашем выживании. Я сегодня утром проснулся с
большим трудом. И с еще большим трудом мне удалось вас разбудить.
Не уверен, что нам с вами удастся повторить такой же трюк еще раз.
Мы, конечно, немного отогрелись, но костра на всю ночь не хватит. В
конце концов, вы же не постеснялись бы улечься, прижавшись к боку
какой-нибудь коровы? Так считайте, что я и есть эта самая корова.
Вы, кажется, примерно это и пытались доказать мне при встрече.
– Я уже давно убедилась, что люди не менее разумны, чем
первородные. По крайней мере, один мой знакомый человек. Правда,
это не мешает ему оставаться грубияном, – сердито проворчала
девушка, но возмущаться перестала. И даже поплотнее прижалась ко
мне, натянув плащ, чему способствовал особенно сильный порыв
ветра.
Я мысленно восхитился своей победой. Надо же, меня, оказывается,
больше не считают животным!
Последняя ночь, перед тем как мы вышли к населенным когда-то
местам, застала нас на совершенно ровном как стол пространстве,
лишенном хоть каких-нибудь камней, крупнее кулака. Ветер дул не
переставая, укрыться от него было совершенно негде. К тому же мы
так и не смогли собрать хоть чего-нибудь горючего – не было тут
растительности.